ПРОТОТИПЫ ГЕРОЕВ РОМАНСА «ПОРУЧИК ГОЛИЦЫН»
Напрасно невесты нас ждут в Петербурге,
И ночи в собраньи, увы, не для нас.
Теперь за спиною окопы и вьюги,
Оставлены нами и Крым, и Кавказ.
Над нами кружат черно–красные птицы,
Три года прошли, как безрадостный сон.
Оставьте надежды, поручик Голицин,
В стволе остается последний патрон…
Это одна из многочисленных версий «Поручика Голицына», существуют еще и 5-6 претендентов на авторство популярного романса.
Встреча Георгия Гончаренко с поручиком Голицыным произошла в 1919 г. в Киеве в кутузке Осадного корпуса сечевиков на ул. Пушкинской. Гончаренко, опознанный петлюровцами как гетманский генерал, сидел уже несколько дней, когда к нему подселили двух новых соседей: бывшего главбуха киевского Нового банка Беленького и юного Голицына. Первого арестовали за то, что ссужал деньги Скоропадскому, второго – по недоразумению. Его перепутали с престарелым дядей поручика, кн. А.Д. Голицыным, возглавлявшим «Протофис» – организацию, сделавшую в своё время Скоропадского гетманом.Нельзя сказать, чтобы встреча была радостной с учетом постоянной опасности быть расстрелянным. И тем не менее генерал в воспоминаниях признавал: «Я очутился в новом обществе, разделившем моё одиночество самым трогательным для меня образом. К бухгалтеру приходила жена, к молодому князю приходила невеста. Обе женщины являлись не только с ласками, не только со словами утешения и надежды, но каждый раз приносили узелки со съестными припасами домашнего изготовления».
В одной камере генерал Гончаренко и будущий герой песни провели неделю. На восьмой день начальство решило перевести трёх арестантов в другое место. В качестве охраны к ним приставили старенького сторожа, позвякивающего ключами в одном кармане и пригубленной бутылкой горилки в другом.
Чтобы узники не сбежали, сторож взял в руки их вещи, в которых, на его взгляд, находились ценности. Он почему-то решил, что конвоируемые не решатся бросить шмотки ради побега. Когда процессия вышла на Крещатик, генерал присел, чтобы завязать шнурок, а банкир и поручик рванули вперёд. Сторож бросился за ними, но на полпути остановился, вспомнив, что за его спиной остался Гончаренко. Георгий Иванович тем временем быстрой походкой шёл в противоположную сторону. Сторож только и смог, что сокрушенно потрясти ключами в спины беглецов.
И генерал, и поручик приняли самое активное участие в боях против большевиков. Георгий Иванович вскоре всё же добрался до Одессы, откуда, совершив трёхмесячное плавание вокруг всего Евроазиатского континента, приехал в Сибирь – к адмиралу Колчаку. Но там он не задержался и после окончания Гражданской войны каким-то загадочным образом оказался в Таллинне. Здесь генерал уже как Юрий Галич вернулся к писательскому ремеслу и журналистке, сотрудничал практически со всеми русскоязычными изданиями Прибалтики и издал полтора десятка книг, в том числе двухтомник воспоминаний «Красный хоровод».
Константин Голицын также пробрался на юг, но дальше не поехал, а поступил в белогвардейскую Добровольческую армию генерала Деникина. В Киев летом 1920 года, но уже не как победитель, а как жалкий и оборванный военнопленный, попавшийся красным под Одессой. В то время шла война с белополяками, РККА остро нуждалась в командных кадрах, и князя быстро переделали в военспеца, вновь отправив на фронт. Так что Гражданскую войну Голицын окончил уже в Красной армии. Он вернулся в Киев, женился, поступил на советскую службу и зажил мирной жизнью, скрывая своё прошлое. Однако избежать своей участи он не мог. Следственное дело по обвинению в контрреволюционной деятельности Голицына, бывшего князя, бывшего поручика, бывшего деникинца, управляющего делами Киевглавпроекта, около шестидесяти лет хранилось под №1919 в архиве КГБ УССР.
Как следует из документов, Голицына арестовали морозной январской ночью 1931 года. Дело, по которому проходил князь, называлось весьма безобидно: «Весна». Но это только на первый взгляд. Дело было инспирировано ГПУ для уничтожения в СССР бывших генералов и офицеров царской армии, независимо от их заслуг перед советской властью. Арестовали в Киеве почти 600 бывших генералов и офицеров. Из них почти 160 вынесенных смертных приговоров. Попал в это число и князь Голицын.
Расстреляли его вместе с бывшим прапорщиком Левицким и подполковником Белолипским, который в 20-е годы переквалифицировался в актёра и играл первые роли на подмостках киевских театров. Какая судьба постигла супругу Константина Александровича – неизвестно. Офицеров, расстрелянных по делу «Весна», закапывали в братских могилах на Лукьяновском кладбище. Там их останки покоятся и до сих пор.
Достоверно о сподвижнике легендарного поручика Галицына известно немногое — даже доктор исторических наук Сергей Волков, в чьей коллекции представлены биографии нескольких сотен тысяч (!) российских офицеров, так и не смог установить имени корнета, точных обстоятельств его рождения и смерти. Все сведения об Оболенском содержатся в истории 1-го Сумского гусарского полка, изданной в 1956 году в Буэнос-Айресе сослуживцами корнета, уцелевшими в мясорубке Гражданской войны...
Можно с уверенностью сказать, что Оболенский был офицером военного времени. Произведен он в корнеты не позднее 1917 года и, следовательно — это совсем еще молодой человек. В начале 1918 года его полк, прибывший с фронта в Ярославскую губернию, расформирован, и гусары разъехались по всей России. В их числе и наш герой. Не исключено, что перед отъездом ему предложили присоединиться к группе офицеров, вошедших в состав отряда ротмистра Сумского гусарского полка Михаила Лопухина и перебравшихся в Москву. Именно они предприняли единственную попытку вывезти Николая II и его семью из Тобольска. Увы, из-за отсутствия денег их план так и не был реализован...
Так или иначе, присоединиться к заговорщикам Оболенский отказался и, по мнению автора этих строк, через несколько месяцев приехал в Украину, бывшую на протяжении 1918 года оазисом спокойствия и стабильности.
В октябре 1919 года в ходе боев в районе Десны Сумской гусарский дивизион, к тому времени уже состоявший из двух эскадронов, был вынужден отступать под ударами превосходящих сил красных в направлении Одессы. По-видимому, в Одессе он познакомился с генералом Гончаренко.
К зиме положение Новороссийской группы войск стало критическим — в результате белым частям под командованием генерала Бредова, блокированным в районе Тирасполя, пришлось прорываться в Галичину, занятую поляками. Для многих «сумчан» этот поход закончился трагически — большое количество солдат и офицеров дивизиона погибли в боях и умерли от тифа. К тому же нелегкая жизнь в польских лагерях для интернированных нанесла гусарам не меньший урон, чем война. Многие из них записались в отряды, формировавшиеся различными авантюристами, и когда поляки разрешили вывезти войска в Крым, туда вернулась лишь половина армии генерала Бредова...
Правда, к негостеприимным полякам Оболенский так и не попал — по неизвестным причинам он не участвовал в Бредовском походе. В начале 1920 года корнет оказался в Новороссийске, где принял активное участие в обороне города, окруженного дивизиями красных. 14 марта вместе с последними защитниками он эвакуируется в Крым, где достаточно быстро разыскивает однополчан. Отметим, что офицеры, по тем или иным причинам не попавшие в Польшу, достаточно быстро создали новый Сумской гусарский эскадрон, который дислоцировался в Севастополе. Именно туда и направился Оболенский. Правда, в первые же недели пребывания в городе корнет заболел тифом и смог приступить к службе только летом 1920 года.
Выздоровев, принял активное участие в тяжелейших боях против большевиков в Северной Таврии. Согласно воспоминаниям очевидцев полки стояли в степи и укрыться от жары было невозможно. До ближайшего колодца — более десяти километров. Лошадей водили на водопой только ночью, а людям приходилось спасаться от жажды с помощью арбузов.
Уже в начале августа корнету пришлось принимать командование — к этому времени примерно половина эскадрона была выведена из строя, и под командованием Оболенского осталось не более взвода сумских гусар...
30 октября практически все оставшиеся в живых офицеры 1-го Сумского гусарского полка, отступавшие в направлении крымских портов в составе Стрелкового кавалерийского полка, были атакованы превосходящими силами красных.
«Противник заливает нас свинцовым дождем... Везде валяются убитые, раненые, все лошади перебиты, большинство пулеметов уже бездействует... Я со встретившимся мне Николаевым спешу к своему эскадрону, решив, что умирать лучше со своими. Кругом царит хаос. Все сдаются... Бросилась мне в глаза фигура Новака с наганом в руке. Сразу не сообразил, что он хочет делать... Он быстро и решительно поднес револьвер ко рту. Сухо щелкнул выстрел, и Новак упал ничком».
Скорее всего, именно так выглядел последний бой Оболенского, в описании корнета Секалова, чудом оставшегося в живых и сумевшего бежать в Румынию. Все остальные офицеры полка были расстреляны красными.
Генерал Юрий Гончаренко, ставший в эмиграции известным литератором, пережил своего героя на двадцать лет. Когда в 1940 году Ригу заняли советские войска, белому генералу было предложено явиться в НКВД. Понимая, что для него это приглашение равносильно вызову на расстрел, Гончаренко повесился в собственной квартире...
Белым саваном окрестности увиты,
Ветер скорбное разносит песнопенье.
Я хочу молиться за убитых,
За мечи, распавшиеся в звенья.
За друзей, навеки замолчавших,
За врагов, сражавших и сраженных,
За не дружных, без вести пропавших,
И за всех, за всех вооруженных.
А потом к священному подножью
Припаду усталой головою –
Пусть мой путь, увитый злом и ложью,
Зарастет колючею травою. (© Юрий Галич)
https://www.liveinternet.ru/users/vip_ivanych90/post41219371...
https://www.liveinternet.ru/users/vip_ivanych90/post41219035...
https://topwar.ru/30523-kto-zhe-nastoyaschiy-avtor-romansa-p...
Свежие комментарии