Этот мозаичный особняк, напоминающий старинный русский терем, привлекает взгляды всех, кому довелось побывать на московской улице Якиманке. В наши дни в нем находится резиденция французского посла.До постройки особняка на этом месте стоял небольшой деревянный дом, возведенный после грандиозного московского пожара 1812 года купцом второй гильдии Николаем Лукьяновым. После смены нескольких владельцев строение в 1851 году было продано купчихе Вере Игумновой. В традициях того времени было для подстраховки записывать недвижимое имущество на жен. Однако участок долгое время оставался незастроенным. Лишь в конце 1880-х наследник, Николай Васильевич Игумнов, подал прошение о строительстве большого каменного дома. Построил этот дом известный промышленник, владелец Большой Ярославской мануфактуры, Николай Васильевич Игумнов. В 1888 году он подал прошение о строительстве нового каменного дома. Место строительства удивило многих, т.к. Якиманка в то время была бедным окраинным районом Москвы. Убогие фасады соседних домов могли испортить любой архитектурный замысел. Однако Николай Игумнов объяснил свой выбор тем, что сам родился и вырос в этих местах.
Для новой стройки Игумнов привлёк молодого талантливого городского архитектора Ярославля Николая Поздеева. Зодчему на тот момент только исполнилось 33, но в Ярославле он уже получил признание благодаря целому ряду добротных построек.
Николай Поздеев
Николай Поздеев не был известен за пределами Ярославля, но привлек к себе внимание Игумнова своей приверженностью к двум стилям: "русскому" (одному из направлений в господствовавшей тогда эклектике) и разновидности классицизма, так называемому "стилю Людовика XV". Оба стиля импонировали Игумнову, который с одной стороны, почитал себя русским патриотом, а с другой, как и всякий купец, тяготел к помпезной роскоши.
Игумнов хотел удивить Москву и не скупился. Кирпич для строительства везли из Голландии, изразцы и кафель заказывали на фарфоровых заводах Кузнецова, отделку интерьеров доверили одному из самых популярных тогда архитекторов Петру Бойцову.
Этот стиль архитектуры черпал вдохновение из образа русских деревянных теремов, среди которых образцом считался полулегендарный дворец царя Алексея Михайловича в Коломенском, сгоревший в XVIII веке.
Терем "текстильного короля" Игумнова выражает прежде всего изобилие. Большое количество декоративных деталей в древнерусском стиле: арки с "гирьками", "пузатые" колонны, керамические вставки, сочетание кирпича и камня, высокие шатры кровли - подчеркивает многосоставность здания, как бы намекая на многогранность натуры его владельца. Все вместе создает ощущение душевного подъема и гармонии, такой редкой для произведений эклектики.
Парадный вход выполнен в виде "красного" крыльца, увенчанного шатром. Высокие двустворчатые двери открываются прямо в зал с парадной лестницей, поражающий многоцветным "сказочным" орнаментом, продолжающим идею фасада. Высокие сводчатые потолки, расписанные золотыми вьющимися линиями, напоминают церковную архитектуру, где также черпал свое вдохновение Поздеев. Талант зодчего позволил создать атмосферу былинного русского средневековья и одновременно предвосхитить более поздние решения художников московского модерна.
Тем не менее, сразу же за массивными дверями, ведущими в гостиную, архитектор полностью меняет стиль, погружая посетителя в обстановку европейской классики.
Мебель в стиле Людовика XV и великолепные гобелены XVII века подчеркивают французский дух этого помещения. Примыкающий к гостиной малый салон меблирован в стиле Людовика XVI, а малая столовая декорирована мебелью и тканями эпохи ампир. Парадная столовая, очень строгая и скупо меблированная, несет на себе печать средневековья, благодаря своему низкому сводчатому потолку.
Однако московское общество отнеслось к дворцу прохладно.
Но как раз в тот момент вошли в моду дома в стиле модерн, и этот «терем» был воспринят как такой анахронизм. То есть, над домом стали откровенно смеяться. Естественно, Игумнов был не то что расстроен, он был в ярости! Он хотел же всех удивить, а получилось наоборот. Знать бы ему тогда, что именно этот его дом послужит впоследствии прообразом для Исторического музея, для ГУМа...
Но в итоге кому ему претензии предъявить? Архитектору. Сначала он просто стал на него орать: пошлость, безвкусица. Обиженный архитектор в сердцах заявил ему, что ты, мол, вообще сиволапый купец, если не понимаешь, какую я тебе красоту тут построил. Но Игумнов наорал в ответ на архитектора и прицепился к тому, что тот не уложился в миллион, обвинил его в растрате на 250 тысяч рублей. Это были бешеные деньги. И суд постановил оплатить излишки. Что делать архитектору? Он уезжает в Ярославль и заканчивает жизнь самоубийством.
Игумнов же после этого события решил… устроить бал! Надо же было как-то презентовать общественности свой дом. А чтобы показать баснословное богатство, велел усыпать пол в огромном парадном зале царскими монетами. Но чем он думал, вообще непонятно. Ведь ему даже не пришло в голову, что гости будут ходить не только по золотым монетам, а по изображению императора! Нашлись, конечно, те, кто…
...И донес тем, кому Игумнов не нравился. Игумнова сослали в Абхазию (ныне это Пицунда). На самом деле Игумнов молодец, он там зря времени не терял. Он и сад огромный развел, устроил на бывших болотах сады с мандаринами, киви, манго, табаком, лечебными травами. Сейчас в Абхазии практически каждый житель Пицунды, показывая приезжим свой город, говорит: это Игумнов посадил, это Игумнов построил.
Легенда это или нет, но в 1901 году Игумнов действительно уехал в Абхазию и в свой московский дворец уже больше не вернулся. В ссылке он приобрел за бесценок 600 десятин земли, изучил климатический вопрос и осушил болота, сажая эвкалипты и болотные кипарисы (растения, хорошо впитывающие влагу), а на осушенных болотах развел фруктовый сад и животноводческое хозяйство. На морском берегу построил рыбоконсервный завод и построил себе маленький дворец. Для рабочих завода построили общежития с комнатами на двоих, с отдельными курительными залами — невиданные по тем временам коммунальные условия. Для семейных он возвел домики, которые через какое-то время переходили в собственность семьи рабочего вместе с участком земли.
После революции 1917 года Николай Васильевич добровольно передал свои огромные хозяйства новой власти и, отказавшись эмигрировать с семьёй во Францию, остался агрономом при Совхозе III Интернационала, которым и стали его владения. В 1924 году Николая Васильевича не стало. Похоронили его скромно, обсадив могилу так любимыми им кипарисами.
Николай Васильевич Игумнов
А дом на Якиманке после революции стал клубом фабрики Гознак. В 1925 году клуб выселили, здесь стала работать лаборатория по изучению мозга умершего Ленина. Руководить этим учреждением пригласили немецкого нейробиолога Оскара Фогта. В 1928 году лабораторию возвысили до Института мозга. Мозги здесь изучали по специальной методике, надеясь расшифровать феномен гениальности и создать сверхчеловека. Ученые пытались найти общие закономерности в анатомическом устройстве тех, кого власть считала выдающимися образцами человеческой природы. В особняке на Якиманке начали активно коллекционировать мозги выдающихся людей. В 1934 году «Правда» писала, что «научный коллектив Института подготовил и уже изучает мозги Клары Цеткин, Луначарского, Цюрупы, Маяковского, Андрея Белого, академика Гулевича». Вскоре это уникальное собрание пополнилось мозгом режиссера Станиславского, певца Собинова, Максима Горького и Эдуарда Багрицкого, ученых Мичурина, Павлова, Циолковского, деятелей революции Калинина, Кирова, Куйбышева, Крупской. В 1938 году дом перешел во владение французского посольства.
Непонятно одно. Как такая красота могла не понравиться современникам?
http://izbrannoe.com/news/eto-interesno/pryanichnyy-domik-na...
Свежие комментарии