С НАМИ БОГ. Студия военных художников имени М.Б. Грекова, автор: Дареев А.А. 2024 г.
Их посёлок никогда не был большим, по меркам Донбасса – две улицы, длинная центральная, и крест-накрест другая. У улиц когда-то были имена, Ленина и Артёма. Когда-то в посёлке была почта и магазин, клуб и сельсовет.
На околице была ферма, здесь разводили овец и свиней. Был небольшой МТС с мастерскими и крытой стоянкой для техники.Теперь от этого осталась только память. От фермы – только фундаменты, от МТС – груда ржавого железа между столбов навеса, деревянный клуб сгорел от короткого замыкания ещё когда в посёлке было электричество, а на месте магазина и почты грудились кучи поросшего высоким бурьяном битого кирпича.
Но жизнь всё ещё теплилась в этом маленьком селе, правда, не столько жизнь, как доживание. В двух хатах, ближе к центру, жили пожилые семейные пары, ещё в одной хозяйничал схоронивший жену дед Сашко. Старая почтальонша, лишившаяся почты, доживала свой век у кладбища, а через два двора от неё жили самые молодые обитатели села – мама с дочкой.
* * *
Алёнке почти десять, но девочка за всю свою жизнь ни разу не видела мультика, не держала в руках детскую книжку, а из игрушек у неё были только самодельные куклы-мотанки, которые её маму научила делать покойная бабушка. Алёнка не играла с другими детьми, её другом были пёс Пушок и кот Рыжик – щенок и котёнок, подобранные её мамой десять лет назад, и успевшие уже вырасти в среднекрупного барбоса и отъевшегося на мышах пушистого рыжего кота.
В неверном свете самодельной свечки – у деда Сашка-бобыля есть пасека, спасающая его от невыразимой тоски по покойной жене, и он всех соседей даром снабжает воском и мёдом, - мать и дочь читают Библию – одну из немногих книг, которые нашлись по всему селу, и самую любимую, конечно. Раньше мама Света читала дочери, потом они читали вместе, по слогам. Теперь читает дочь, а мама слушает.
- “Тогда говорит ему Иисус: возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут; или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов?” – дочь замолкает, потом спрашивает:
- Мама, а что такое “Легион”.
- Легион – это такая воинская часть, - объясняет мама. Что такое воинская часть, Алёна уже знает.
Перед самым падением Славянска отец Алёны отправил жену и новорожденную дочь к своим родителям (сама Света была детдомовской, её отец погиб при аварии на шахте, мать умерла чуть позже, и девушка до совершеннолетия мыкалась по Донецким приютам, а потом познакомилась с Артёмом, влюбилась и вышла замуж). Сам Артём остался в Славянске, и что с ним сталось, Света не знала. Их разделила линия соприкосновения, и оттуда, кроме гула далёкой канонады, не приходило ничего. И хорошо, наверно: узнай Света о том, что Артём погиб, она бы, наверно, не пережила.
Алёна схоронила обоих родителей Артёма – ей помогали, конечно, все односельчане, а она помогала им, когда уходил кто-то из них. Вот уже почти девять лет она жила в старом доме родителей Артёма, вела хозяйство, учила дочь всему, чему могла – и молилась перед иконой Спаса Нерукотворного, подаренной ей мужем перед расставанием. Артём верил в Бога, и научил её верить, в она учила их дочь.
- Большая? – спрашивает Алёна. Света не сразу понимает, о чём речь:
- Что? А… да, большая. Десять тысяч человек.
Что такое десять тысяч, Алёна знает. Это как сто раз посчитать до ста. Очень много, наверно, как звёзд на небе. Алёна как-то пыталась сосчитать звёзды, но она умеет считать пока только до ста, дальше сбивается.
- А это больше, чем у папы в бригаде? – спрашивает она.
- Не знаю, - пожимает плечами Света. Она, и правда, не знает. Последнее, что она слышала об Артеме – это то, что он воюет в составе Славянской бригады.
- Мам, - говорит Алёна с той серьёзностью, которая бывает только у таких почемучек, как она, - я понимаю, почему Христос не стал звать эти легионы. Ты говорила: Он хотел нас спасти. Но может, Он может послать эти легионы нашему папке, чтобы он быстрее за нами пришёл?
“Если он вообще жив ещё, - холодной змеёй закрадывается мыслишка, и Света, бросив быстрый взгляд на лик Спасителя, гонит эту гадкую мысль прочь: нельзя сомневаться. Надо верить. Аще будете иметь веру с горушнее зерно…
- Наверно, может, - улыбается она дочери, - но надо об этом молиться. Ты помолись, Бог любит послушных детей, а ты у меня послушная.
- Я обязательно помолюсь, - обещает Алёна, зевая. Пора спать, хотя который сейчас час, неизвестно. Она даже день знала только приблизительно, вроде бы, завтра праздник, День Советской армии. Хотя, может, он уже был?
Ни света, ни часов, ни календаря – так они и живут долгие восемь лет бандеровской оккупации.
* * *
Света доит овец, Алёна меняет им сено в кормушке, доливает в поилку воду из ведра. Она давно уже мамина помошница, да и соседям они вместе стараются помогать. Тут никто бы не выжил водиночку.
- А ты знаешь, я ведь молилась, - сообщает она. Света рассеянно кивает, и дочь продолжает: - о том, чтобы Бог дал папке хотя бы один легион. А ты заметила, что грохочет сильнее?
- Что грохочет? – спрашивает Света.
– Где?
- Там, - Алёна машет ручкой в направлении юга.
– Ты мне говорила, что это голос войны. И он теперь громче. Может, потому, что ангелы пришли папке на помощь?
Света отставляет подойник, обнимает дочь, прижимая к себе:
- Может быть, - говорит она. Ей самой очень хотелось бы в это верить…
* * *
Через несколько дней Алёна пошла на кладбище, поискать подснежники. Кладбища она не боялась – кого там бояться? Там бабушка, дедушка, там баба Валя, дед Толя и другие, незнакомые, но близкие люди. Это во-первых. А во-вторых, на кладбище они с мамой несколько раз прятались, когда через село шли бандеры. Этому маму тётя Маша, почтальонша, научила. Один раз они всю ночь на кладбище посидели, дождь лил, как из ведра, а бандеровцы на площади стояли. Стреляли по пустым хатам, зачем-то снесли бэтээром колодец у бывшего магазина, да и убрались восвояси.
Света вымыла в доме полы (которые до того подмела Алёна) и села на крыльце, прислушиваясь к канонаде. Она, и правда, стала громче: раньше это был просто монотонный гул, теперь в ней слышны были отдельные голоса орудий. А ещё – над селом пролетел самолёт, чего не было долгие годы. Самолёт был бандеровским. Назад он не вернулся.
- Мама, мама! – Алёна бежала, запыхавшись, и кричала, зовя Свету. Раньше такое случалось только пару раз, и это означало плохое – к деревне приближаются каратели, надо ховаться. Но сейчас лицо дочери выражало радость, оно буквально сияло, как не по-зимнему яркое солнышко: - мам, там… ангелы! – выпалила она, тормозя у крыльца.
- Ангелы? – удивилась Света.
– С чего ты взяла?
- У них такая большая машина, на гусеницах, - тараторила Алёна.
– А над ней – флаг со Спасом. Как у нас в комнате! А на машине-то звёздочки, георгиевские ленточки… это ангелы! Их Господь послал моему папке!
А БМП шестого гвардейского казачьего батальона Народной милиции ЛНР уже входили в крошечное село. И действительно, над первым из них гордо реял малиновый флаг с ликом Спасителя – только это был не Спас Нерукотворный, а Спас Ярое Око, под которым ещё великие князья Руси били половцев да печенегов. На корпусе машины сидели бойцы с такими же шевронами.
Света бесстрашно вышла за ворота и пошла навстречу боевой машине. БМП притормозило.
- А вы из ополчения? – спросила Света, глядя на бойцов снизу вверх.
- Можно и так сказать, - ответил один из них. – Народная милиция ЛНР.
- Слава Богу! – выдохнула Света.
– Как же долго мы вас ждали!
- Ну, зато теперь мы никуда не уйдём, - заверил её боец.
– Четыре дня назад Россия начала СВО, погоним бандер до самого Львова!
- Ребята, - тихо спросила Света, - а вы, случайно, не знаете Артёма Маркелова?
- А позывной у него как? – спросил тот же боец. Другой нахмурился:
- Маркеллов? Что-то знакомое…
Из люка десантного отсека высунулась голова пожилого ополченца с будёновскими усами:
- Та знаешь ты его, командир! Это ж Тёмка Попович, бронебойщик “Пятнашки”, шо у него жена и дочь пропали после Славянска.
- Как это так, “пропали”? – возмутилась подошедшая к маме Алёнка.
– Мы никуда не пропали, вот они, мы, туточки! Уже папку ждём раз, два, три… долго, вы общем!
- Так Вы – жена Поповича… м-м, Артёма? – обрадовался командир. Света кивнула, а Алёнка добавила:
- А я его любимая дочь!
- То-то он обрадуется! – улыбался командир. Он так скучал по вам! Он сам сейчас в госпитале, но вы не волнуйтесь, ничего серьёзного! Я передам в штаб, чтобы прислали машину, вас к нему отвезти.
* * *
- А знаешь, мам, - говорила Алёна, сидя рядом со Светой на заднем сидении машины, присланной из штаба; на коленях у Светы был Рыжик, в ногах – Пушок, остальную живность раздали односельчанам. Из имущества с собой Алёна со Светой взяли только образ Спаса да старую Библию, - конечно, дядя Ростик и его бойцы, не ангелы, они казаки. Но ты сама посмотри: я помолилась, чтобы Бог послал папке на помощь ангелов – и пришла Армия России.
Света молчала. Она ждала встречи с мужем, и волновалась, а дочь продолжала:
- А у дяди Ростика на танке написано: “мы – русские, с нами Бог”. Может, когда все ангелы заняты, Бог посылает на помощь русских?
- Может быть, - рассеяно ответила Света, поглаживая русые, как у Артёма, волосы дочери…
©Олег Рой, русский писатель, сценарист, продюсер, член Правления Союза писателей России
"Грустные истории" - это название цикла. А рассказы бывают и такие светлые, как этот!
https://t.me/Z_Poeziya/6921
https://t.me/Z_Poeziya/6922
https://t.me/Z_Poeziya/6924
Свежие комментарии