В 1875 году 26-летний выпускник Михайловской артиллерийской академии Сергей Иванович Мосин, вместе с золотой медалью получил чин капитана и направление на Тульский оружейный завод.
Памятник изобретателю трехлинейной винтовки Сергею Мосину.
В Тулу его отправили не случайно. Вот уже несколько лет в Тульской губернии проживал отец молодого офицера, Иван Игнатьевич, служивший управляющим у тульских помещиков Арсеньевых. Сам Иван Игнатьевич происходил из крестьян. За многолетнюю безупречную армейскую службу он дослужился до поручика лейб-гвардии гусарского полка, в каковом чине и вышел в отставку. Поселившись в селе Рамонь Воронежской губернии, он женился на местной крестьянке, — Феоктисте Васильевне. Весной 1849 года у них и родился первенец — Сергей. Мальчик в 1867 году с отличием закончил Воронежскую военную гимназию и поступил в Михайловское училище.
Не обошлось, как говорится, без добрых людей. Вернее, одного конкретного человека – помещица, у которой отец Мосина служил управляющим, поддержала ходатайство о присвоении ему дворянства, чем обеспечила Сергею Ивановичу возможность обучения для будущей военной карьеры.
Тамбовский кадетский корпус, затем – Воронежский (впоследствии преобразованный в военную гимназию)… Начальное военное образование Мосин окончил с отличием, но вот в петербургское Михайловское артиллерийское училище, о котором мечтал, «с ходу» поступить не удалось. Пришлось довольствоваться Третьим Александровским. Впрочем, в Михайловское Мосин все-таки перевелся – как покажет дальнейшая судьба, чего-чего, а упорства и терпения ему было не занимать.
Оценки личности Сергея Ивановича (которых, к сожалению, не так много и имеется), данные как родными, так и товарищами по учебе, разнятся в некоторых моментах весьма сильно. Кое-кто считал его «сухарем», помешанным на науках, особенно точных, другие же среди черт характера отмечали импульсивность и вспыльчивость, странным образом сочетавшиеся со скромностью.
Вот уж не знаю, как там было со скромностью, но вот в образ классического «ботана» (или, уж скорее – «механа»), Мосин не вписывается категорически. Не те поступки…
Отслужив после училища два года в конно-артиллеристской части, квартировавшей не абы где, а в Царском Селе, Мосин поступает уже в Михайловскую артиллеристскую академию. Особых воспоминаний о единственном и коротком периоде его службы в войсках, собственно, и не осталось. Скорее всего – служил «как все». Без особых достижений, но и без «залетов». Во всяком случае, карьера «полевого» офицера – это было явно не его амплуа. Академию, кстати, Мосин закончил с золотой медалью.
Навещая овдовевшего еще 1852 году отца, Сергей видел, как стремительно стареет Иван Игнатьевич. Сыновний долг требовал его присутствия рядом с родителем, о чем курсант и писал в своих рапортах на имя начальства. И начальство вняло его просьбам.
Иван Игнатьевич Мосин продолжал служить управляющим – но уже у проживавших в Тульской губернии помещиков Арсеньевых. Семья была знатная – в свое время опекуном рано оставшихся без родителей детей Арсеньевых был никто иной, как граф Толстой. Да, да – тот самый, Лев Николаевич. Который, было дело, едва не женился на одной из «барышень Арсеньевых». Но и без того связи семейства с самыми громкими писательскими фамилиями России были более, чем тесными. Девичьей фамилией Варвары Арсеньевой – жены одного из сыновей хозяина поместья, была Тургенева. Великому писателю она приходилась двоюродной сестрой.
Когда молодой офицер впервые увидел Варвару Николаевну Арсеньеву точно неизвестно. Варвара Николаевна жила в усадьбе тихой, размеренной жизнью провинциалки, воспитывала двоих детей и практически не выезжала в свет. В отличие от ее мужа, редко бывавшего в селе и жившего, преимущественно, в столицах — в Москве или в Санкт-Петербурге. Сам Сергей Мосин среди товарищей слыл «научным сухарем» и «схимником». Женщин он не боялся, скорее — стеснялся и потому — сторонился. Но молодая барышня, изредка мелькавшая в саду усадьбы, произвела на него неизгладимое впечатление. Настолько сильное, что летом 1879 года он не выдержал, и признался 25-летней Варваре Николаевне в любви. Он ждал, что Варвара высмеет его, или даст пощечину, или пожалуется мужу на наглеца. Нет, ну разве можно было предположить, что такая красавица и умница ответит ему, никому неизвестному и ничего не значащему капитану взаимностью. Однако произошло как раз последнее. Выслушав признание мужчины, Варвара Николаевна волнуясь еще больше, чем Мосин, в ответ призналась, что тоже уже давно любит Сергея Ивановича.
Капитан Мосин
Счастью влюбленных мешало только то, что муж Варвары Николаевны отнюдь не спешил дать жене развод. И признание Варвары в том, что она его не любит, а любит другого, отнюдь его не смутило.
— Любите кого угодно, — заявил он, — это дело вас и вашей совести. Любви я от вас требовать не могу. Но при этом, будьте любезны оставаться моей законной супругой и любящей матерью наших детей. Я думаю, у вас хватит разума не опуститься до адюльтера и опозорить нашу фамилию, а с ней — и сыновей. В остальном вы вольны распоряжаться собой по своему усмотрению.
Не внял помещик и уговорам капитана Мосина. Однако Сергей жизни без Вари уже не мыслил.
— Из нас должен остаться кто-то один, — сказал он Николаю.
— Извольте, — ответил тот, — кто был, тот и останется. А вы, милостивый государь, как были никем, так никем и останетесь.
И вот тут Мосина, что называется, понесло… Способ решения проблемы с постылым супругом, несмотря ни на что, не желавшим и слышать о разводе, он избрал самый радикальный – вызвал того на дуэль! При этом совершенно не думая о том, каким образом подобные кундштюки – поединок с целью отбить законную жену у не самого последнего человека, могут отразиться на его, едва начавшейся офицерской карьере. До фактической легализации офицерских дуэлей императором Александром ІІІ оставалось еще чуть ли не двадцать лет. Да, и вот еще какая штука… В отличие от Мосина, Арсеньев офицером не был.
На беду пылкого влюбленного, муж возлюбленной оказался юристом! Согласно свидетельствам его собственного сына, он «воспитывался в училище правоведения», а посему на вызовы принялся отвечать доносами «в соответствующие органы». Вот очень ему, говоря языком того времени, «шпаку», улыбалось стреляться с этим сумасшедшим офицером – с более, чем сомнительными для себя шансами! Увы, уже тогда в России даже среди дворян имелось предостаточно тех, кто «честь» считал понятием устаревшим, а перо и чернильницу предпочитал при уничтожении врагов любому другому оружию.
На первый раз Мосин отделался, практически, легким испугом – тремя сутками домашнего ареста. Ко второй попытке терзаемый страстью капитан подошел куда серьезней – вызов был намеренно брошен в Дворянском собрании, при большом стечении людей благородного сословия, ставших свидетелями разворачивающейся драмы. Арсеньев шагнул к барьеру? Шиш! Настрочил новый донос – и Мосина упекли под замок уже на пару недель…
Несколько лет Сергей Мосин добивался у помещика разводной для жены, и все время получал отказ. Пока, наконец, в 1883 году Николай Владимирович неожиданно не смягчил свою позицию:
— Извольте, я готов уступить вам Варвару Николаевну. Но, разумеется, не просто так. Вы сами понимаете, ведь пойдут разговоры в свете, мое имя будет запятнано. Поэтому я дам вам развод, коли вы компенсируете мне мои расстройства чувств и потерю репутации 50 000 рублей.
Это была огромная сумма. За такие деньги можно было купить с десяток деревень. Или средних размеров завод. Или 4-5 хороших нефтеносных месторождений. Сумма для того времени была ошеломительная! Да что там говорить – для армейского капитана, с «роскошной» должностью помощника мастерской на оружейном заводе, никаких средств к существованию, кроме собственного казенного жалования, не имевшего, нереальная это была сумма. Дворянский титул, если кто не знает, наличие имения автоматически не предполагал. Нищий (фактически) дворянин в России, да и не в ней одной – это было явление обыденное. Спасти капитанскую любовь могло только чудо.
Убедившись, наконец, что от него требуют невозможного, Мосин, не пытаясь более дуэлировать, удалился … чтобы требуемое чудо сотворить. Удалился в цеха и мастерские завода, где проходила его служба. Самым реалистичным способом заработать, как говорили в те времена «эдакую палестину денег», было бы изобретение чего-то настолько нового и революционного в оружейном деле, что смогло бы принести автору не только славу, но и богатство. На превеликое счастье Мосина, его любовные страдания по времени совпали со стремлением Российской армии к перевооружению.
Сергей решил заработать их, создав лучшую в мире винтовку.
К тому времени, основным стрелковым оружием русской армии была винтовка системы Хайрема Бердана, легендарная «берданка», калибра 4,2 линии (1 линия — 1/10 дюйма, 2,54 мм). При всех достоинствах у нее был очень большой недостаток: винтовка была однозарядной. Мосин, еще в 1880 году назначенный начальником инструментальной мастерской, взялся этот недостаток исправить. Уже летом 1883 года он предоставил несколько образцом бердановских винтовок, снабженных реечно-прикладными магазинами на 8 патронов. В отличие от иностранных аналогов, магазины Мосина были устроены так, что пули в нем просто физически не могло заклинить.
Справедливости ради необходимо отметить, что сперва создавать собственную винтовку Мосин не собирался. Он взялся за задачу попроще и пореалистичнее – превратить в магазинную состоявшую тогда на вооружении «берданку». И получилось! Реечный магазин на восемь патронов, располагавшийся в прикладе оружия не просто работал, а превосходил (в частности – по безопасности) зарубежные аналоги. Однако, генералам что-то в винтовке не понравилось. Мосин, не опуская рук, создает все новые образцы – один, второй, третий…пятый! В том числе – и винтовку с невероятной по тем временам емкостью магазина в 12 патронов. И вот тут происходит нечто…
Далеко не все в русской армии были убеждены в том, что магазинная винтовка лучше однозарядной. Многие генералы, напротив, придерживались старинного правила «стреляй редко, да метко» и утверждали, что многозарядная винтовка нужна лишь при борьбе с солдатом, которого нужно «убивать несколько раз». Для того, чтобы сломить их сопротивление потребовалось вмешательство профессоров Чебышева и Вышнеградского, поддержавших изобретение Мосина и потребовавших его дальнейшего совершенствования.
Патроны 7,62×54 мм R в ассортименте (поздняя модификация с остроконечными пулями, изначально пули были с круглыми носками).В июле 1883 года перспективного конструктора назначили членом особой комиссии по испытанию магазинных ружей. Год спустя его представили к награде — орден святого Александра 4-й степени. Тогда же он представил еще один образец винтовки, теперь уже с магазином на 12 патронов. Вскоре на Тульском заводе была выпущена опытная партия из 1000 мосинских винтовок.
Ценность инновации моментально почувствовали за границей. Парижская фирма Мошну предложила за патент на реечно-прикладной механизм 600 000 франков. Такая сумма, конечно, сразу могла решить все проблемы Сергея Ивановича, но продать патент он просто не мог, поскольку конструировал оружие, находясь на государственной службе, а значит, и сами патенты принадлежали не ему, а государству. Впрочем, сам Мосин говорил, что даже если бы он мог, то не стал бы продавать свое изобретение для использования в чужой армии. Но Мосин отказался. Эх… Были же люди! Были же Офицеры! Любовь и честь – превыше карьеры. Родина – превыше всего. Даже любви…
А российская администрация решила секрет магазина не продавать, а труд конструктора отметить еще одним орденом, теперь — святого Владимира 4-й степени.
книги «Оружие Победы» издательства «Молодая гвардия», 1975 г." Винтовка Мосина 7,62-мм образца 1891-1930 годов. Репродукция иллюстрации из книги «Оружие Победы» издательства «Молодая гвардия», 1975 г.В 1889 году было решено переводить армию на магазинное оружие. Комиссия по переходу, кроме мосинских, рассматривала варианты известнейших мировых оружейников: Лебеля, Мандихера, Нагана. Однако все зарубежные образцы оказались «неудовлетворительны или по устройству магазина, или по непрочности и неудобству затвора».
Главный конкурент, винтовка Нагана, на испытаниях в 1890 году давала заклинивание и «не имела приспособления, отстранявшего несвоевременный выход двух патронов из магазина».
Наконец, 16 апреля 1891 года оружейная комиссия утвердила образец «Русской трёхлинейной винтовки образца 1891 года». Летом Мосин был произведен в полковники гвардейской артиллерии, а осенью ему присудили высшую военно-техническую награду русской армии — Михайловскую премию.
Они все-таки соединились – Сергей Иванович Мосин и Вера Николаевна Арсеньева. Спустя ШЕСТНАДЦАТЬ лет после встречи. Ведь все знают, что было дальше – капитан Мосин все-таки создал великую и ужасную «трехлинейку» и получил за это премию в 30 тысяч рублей. Каковыми, надо понимать, алчный супруг и удовлетворился.
Родина, которую Сергей Иванович не предал даже ради любимой, наплевала ему в душу смачно. Господину Нагану, от чьей конструкции в «трехлинейке» присутствуют аж две детали, выплатили 200 тысяч рублей. Свой – перебьется… Из-за этих же двух деталей, внести которые в конструкцию оружия Мосина заставили в приказном порядке, винтовка никогда при жизни Сергея Ивановича не называлась его именем. Впрочем, Александр ІІІ вычеркнул из ее названия даже слово «русская». Вот так господа Романовы торили широкую дорогу к 1917 году…
В 1894 году Мосина, уже как всемирно признанного оружейника, назначают начальником Сестрорецкого оружейного завода, командиром Сестрорецкого гарнизона и членом Артиллерийского комитета ГАУ. В 1895 году награждают святым Владимиром 3-й степени, затем — Серебряной медалью в память Александра II, бухарским орденом Золотой Звезды 3-й степени, а в 1900 году производят в генералы.
В том же году его «трехлинейка» получила Гран-При на Всемирной выставке в Париже (сегодня нам известной, как ЭКСПО).
Участники генеральной репетиции парада Победы на Красной площади. Фото: РИА Новости/ Илья Питалев
Генерал-майор Российской армии, кавалер четырех российских и двух иностранных орденов, лауреат Золотой медали Михайловской артиллеристской академии, Сергей Иванович Мосин умер в 1902 году от воспаления легких, не поучаствовав ни в одной кампании, ни в одном бою. Дуэли, которых он так жаждал, не состоялись, а посему в человека за всю свою жизнь создатель одного из самых смертоносных образцов оружия в Истории, так и не выстрелил.
Сергей и Варвара вместе жили счастливо, но недолго. В самом начале 1902 года конструктор тяжело заболел. Приглашенный врач поставил тяжелый диагноз — крупозное воспаление легких. Назначенное лечение не подействовало, и 26-го января Сергей Иванович скончался.
При его погребении, по просьбе супруги, на крышку гроба кроме генеральской сабли положили и изобретенную им винтовку.
Дальнейшая судьба Варвары Николаевны Мосиной известна плохо. Она не стала выходить замуж в третий раз, хотя, будучи совсем не старой (48 лет) богатой вдовой-генеральшей, вполне могла себе это позволить. Варвара Николаевна тихо дожила в Сестрорецке до революции 1917 года, после чего следы ее в истории просто теряются.
Заслуженную славу, пусть и посмертно, ему вернули как раз большевики, можно сказать, пришедшие к власти на штыках его детища. Именно в советском Союзе «трехлинейка» стала официально именоваться винтовкой Мосина, а ее создателю начали ставить памятники и даже учредили премию его имени.
Биография «Трехлинейки» нам известна значительно лучше. Она прожила, после смерти своего создателя, долгую и удачную жизнь. Ее выпускали вплоть до 1944 года, она была основным оружием русских пехотинцев I Мировой и советских — II Мировой войн. Всего было выпущено более 37 миллионов стволов. С вооружения «винтовка образца 1891 года» была снята лишь в середине 1970-х годов. И по сию пору оружейники считают ее одним из самых удачных видов пехотного стрелкового оружия. Но в армии наступила эпоха автоматов...
http://www.aif.ru/society/history/lyubovnaya_trehlineyka
http://planet-today.ru/stati/oruzhie/item/77210-vintovki-mos...
Свежие комментарии