Акварельный поэт Максимилиан Волошин ч.2

Начало здесь.

«Мятежом на коленях» назвал Волошин первые проявления народного недовольства в начале 1905 года. В январе этого года.
Волошин был в Петербурге. Он пишет статью «Кровавая неделя в Санкт-Петербурге», статью, которая, с одной стороны, является свидетельством очевидца, с другой — показывает настроение самого поэта. Он уже в ту пору понял, что произошедшее в дни кровавого января является первым звеном в цепи событий революционного характера. Поэт предчувствовал конец империи, хотя выразил это, быть может, чересчур помпезно, театрально. В прозе это звучит так:
"Зритель, тише! Занавес поднимается". В стихах, написанных в Петербурге в 1905 году ("Предвестия"), он говорит:

Уж занавес дрожит перед началом драмы...
Уж кто-то в темноте, всезрящий, как сова,
Чертит круги, и строит пентаграммы,
И шепчет вещие заклятья и слова.Максимилиан Волошин. Коктебель. 1914 год. Собрание Дома-музея М. А. Волошина

Поэтом овладевают "блуждания духа", он увлекается теософией, познанием самого себя, изучает историю французской революции, продолжая размышлять над судьбами своей Родины. Каков путь истории? Волошин не знает. Но он решительно отвергает жестокость и кровопролитие. Война, убийство, террор – эти средства не оправданы никакой целью, а потому неприемлемы для него. Такова позиция Максимилиана Волошина. На протяжении всей его жизни она могла принимать тот или иной оттенок, но в существе своем он оставался верен христианским принципам, особенно сильным в период Первой мировой войны: Кто раз испил хмельной отравы гнева,Тот станет палачом иль жертвой палача…

Первая мировая война. В июле 1914 года Волошин уезжает по приглашению М.Сабашниковой в Швейцарию, в Дорнах. Здесь представители разных стран, объединившиеся вокруг Рудольфа Штейнера, начали строительство Иоаннова здания (Гетеанума) - антропософского храма, символизирующего единение религий и наций. Впоследствии Максимилиан Александрович вспоминал, что в этом путешествии его словно хранила судьба. Он успевал всюду в последний момент перед началом мировой бойни: садился на последний пароход, вскакивал на подножку последнего поезда, а за его спиной словно захлопывались все двери, не давая повернуть назад:

Томимый снами, я дремал,
Не чуя близкой непогоды;
Но грянул гром, и ветр упал,
И свет померк, и вздулись воды.
И кто-то для моих шагов
Провел невидимые тропы
По стогнам буйных городов
Объятой пламенем Европы.
Уже в петлях скрипела дверь
И в стены бил прибой с разбега,
И я, как запоздалый зверь,
Вошел последним внутрь ковчега.
Август 1914 Дорнах.Как ратник ополчения второго разряда, вполне здоровый и дееспособный мужчина, М. Волошин подлежал призыву. Его пребывание в Швейцарии, Франции, Испании в 1914-1916 годах могло расцениваться как дезертирство, уклонение от гражданского долга и влекло за собой лишение российского гражданства. Волошина можно было считать "гражданином мира": его творчество находилось в постоянном взаимодействии с культурными традициями многих стран и народов, но
судьба Родины также горячо волновала поэта. Не желая именоваться ни дезертиром, ни эмигрантом, весной 1916 года Максимилиан Александрович возвращается в Россию. Он официально обращается к министру с отказом от военной службы и выражает готовность понести за это любое наказание: "Я отказываюсь быть солдатом, как европеец, как художник, как поэт... Как поэт я не имею права поднимать меч, раз мне дано Слово, и принимать участие в раздоре, раз мой долг - понимание". Война для Волошина - величайшая трагедия народов. Для него "в эти дни нет ни врага, ни брата: все во мне, и я во всех". Само собой напрашивается сравнение социально-исторической позиции Волошина с толстовским непротивлением злу насилием. Разумеется, учение Толстого не сводится только к такому непротивлению, оно гораздо шире и масштабней. В статье "Судьба Льва Толстого" (1910) Волошин замечает: "Формула всемирного исцеления от зла проста: не противься злу, и зло не коснется тебя. Толстой провел ее в своей жизни последовательно и до конца". И далее - сокрушенно:"Толстой не понял смысла зла на земле и не смог разрешить его тайн". Нет смысла превращать Волошина в толстовца, но вполне естественно говорить о гуманизме как начале, их объединяющем. Только бывают времена, когда подобная позиция выглядит в глазах большинства не просто нелепым юродством, но отчасти и преступлением.

Hе знать, не слышать и не видеть...
Застыть, как соль... уйти в снега...
Дозволь не разлюбить врага
И брата не возненавидеть!М. Волошин, 1913г.

Что конкретно ответил министр на послание поэта – не указано ни в одной из известных биографий и автобиографий М.А. Волошина. Очевидно, в 1916 году военному министерству России было чем заняться, кроме как разбирать антропософские воззрения господина Волошина и взывать к его патриотизму. Известно лишь, что 20 ноября 1916 года Волошин медицинским освидетельствованием был освобождён от воинской службы и уехал в Коктебель.

Революция и Гражданская войнаМ.А. Волошин. Место съемки: Берн. Год: 1915. Местонахождение: Собрание Дома-музея М.А. Волошина в Коктебеле.

Однако уже в 1917 году занятая Максимилианом Александровичем гуманистическая позиция «над схваткой» не встречает понимания даже у самых близких людей.
С 10 по 25 ноября 1917 года в Коктебеле находились прапорщик Сергей Яковлевич Эфрон и его жена Марина Цветаева. С семьёй Цветаевой-Эфрона Максимилиана Александровича и Елену Оттобальдовну связывали давние дружеские отношения: Сергей и Марина познакомились в их доме в Коктебеле, Елена Оттобальдовна была крёстной матерью их старшей дочери - Ариадны Эфрон, а Максимилиан – поверенным во всех семейных делах. Сергей Эфрон, принявший участие в антибольшевистском восстании в Москве, однозначно встал на сторону противников советской власти. От Волошиных он сразу отправился на Дон, чтобы вступить в Добровольческую армию.

По воспоминаниям М. Цветаевой, в те роковые, решающие для России дни даже мать упрекнула Макса в его демонстративном бездействии:
"- Погляди, Макс, на Сережу, вот - настоящий мужчина! Муж. Война - дерется. А ты? Что ты, Макс, делаешь?
- Мама, не могу же я влезть в гимнастерку и стрелять в живых людей только потому, что они думают иначе, чем я.
- Думают, думают. Есть времена, Макс, когда нужно не думать, а делать. Не думая - делать.
- Такие времена, мама, всегда у зверей - это называется "животные инстинкты"".

Устояв перед авторитетом Елены Оттобальдовны, взрослый 40-летний мужчина Волошин сознательно избирает себе
невыигрышную роль миротворца именно тогда, когда о примирении противников никакой речи быть не может. С одной
стороны, он фактически встаёт "между молотом и наковальней", в центре бушующей стихии, в которой нет пощады никому:

Одни восстали из подполий,
Из ссылок, фабрик, рудников,
Отравленные темной волей
И горьким дымом городов.
Другие из рядов военных,
Дворянских разоренных гнезд,
Где проводили на погост
Отцов и братьев убиенных.
В одних доселе не потух
Хмель незапамятных пожаров
И жив степной, разгульный дух
И Разиных, и Кудеяров.
В других - лишенных всех корней -
Тлетворный дух столицы невской:
Толстой и Чехов, Достоевский -
Надрыв и смута наших дней...
Одни идут освобождать
Москву и вновь сковать Россию,
Другие, разнуздав стихию,
Хотят весь мир пересоздать.
В тех и в других война вдохнула
Гнев, жадность, мрачный хмель разгула...
А я стою один меж них
В ревущем пламени и дыме
И всеми силами своими
Молюсь за тех и за других.И человека, избравшего себе такое место в истории, невозможно назвать трусом. С другой стороны, позиция М.Волошина во время кровавой гражданской распри являет высокий пример человечности. Сознательно отказавшись брать в руки оружие, он не встаёт в отрешённую позу стороннего наблюдателя. Поэт, гражданин, человек Волошин, не думая, делает всё, что в его силах для спасения людей, попавших в горнило Гражданской войны:

И красный вождь и белый офицер,
Фанатики непримиримых вер,
Искали здесь, под кровлею поэта
Убежища, защиты и совета...

В "минуты роковые" Русской истории Максимилиан Волошин не искал удобного убежища от бурь и треволнений. Он не покинул страну в тревожные годы ее, в годы революции и гражданской войны.

"Ни война, ни революция не испугали меня и ни в чем не разочаровали, - признавался Волошин в своей автобиографии, - я их ожидал давно и в формах еще более жестоких". Он был поэт, и пережитые им бури и треволнения прошли сквозь его жизнь, через его сердце:

Верю в правоту верховных сил,
Расковавших древние стихии,
И из недр обугленной России
Говорю: "Ты прав, что так судил!"
Надо до алмазного закала
Прокалить всю толщу бытия.
Если ж дров в плавильной печи мало,
Господи, - вот плоть моя!

Он никогда не писал с такой страстностью, с такой взрывчатой силой, как в годы революционных потрясений и гражданской войны. До алмазного закала прокалилась не только толща бытия, но и душа поэта. Слова, прежде скрывавшие огонь, теперь стали неистово выбрасывать его. Да и сами слова прокалились и стали другими. Раньше он был мечтателем, книжником, гранильщиком лапидарных строк, акварелистом слова, писавшим тонкой кистью. Сейчас его стихия - огонь. Он прошел "сквозь муки и крещенье совести, огня и вод".Писатель В. В. Вересаев, долго живший в Крыму и давно знакомый с Волошиным и его творчеством, справедливо заметил: "Революция ударила по его творчеству, как огниво по кремню, и из него посыпались яркие, великолепные искры. Как будто совсем другой поэт явился, мужественный, сильный, с простым и мудрым словом..."

Революция привела к поэту вереницу персонажей русской истории. Привела и приковала к ним внимание. После мифологии - история. Перед ним проходят и цари, и повстанцы, и монахи, и мастера.

Было много их - люты, хоробры,
Но исчезли, "изникли, как обры",
В темной распре улусов и ханств,
И смерчи, что росли и сшибались
Разошлись, растеклись, растерялись
Средь степных безысходных пространств.

Это - из стихотворения "Дикое Поле", написанного в июне 1920 года. Революция и послереволюционные годы были годами настойчивого, глубокого, трагедийного вглядывания современного поэта в исторические судьбы России. Стихи исторического цикла исполнены тонкого ощущения времен прошедшего, настоящего, будущего. Такое впечатление, будто Волошин самолично побывал на стрелецкой казни, видел, как Грозный побил Орду, что поэт сам работал на петровских верфях, гнал наполеоновских солдат по Смоленской дороге, шел по Владимирке вместе со ссыльными революционерами. Передвижение во времени для Волошина возможно так же, как передвижение в пространстве. Его стихи и поэмы рождались в гуле сменяющихся эпох, на перекрестках, тропах и тропках, большаках, магистральных путях истории. Так история входит в современность волей поэта, сочетающего эпохи и народы. Поэзия Максимилиана Волошина именно сочетает, а не сравнивает. Она не делает исторических выводов и не терпит аллегорий. Читатель следует за поэтом, веря в то, что в пути им встретятся и корабль Одиссея, и Пушкин, с корабля озирающий "брега Тавриды", и Богаевский с этюдником, и летчик и художник Арцеулов, ищущий место, удобное для планеризма.

В самые тяжелые годы (с 1917 по 1921) коктебельский дом Волошина был наполнен жильцами, до шестисот человек за лето останавливалось у гостеприимных хозяев. Это был бесплатный приют для ученых, литераторов, художников, артистов, авиаторов. "Те, кто знали Волошина в эпоху гражданской войны, смены правительств, длившейся в Крыму три с лишним года, верно запомнили, как чужд он был метанья, перепуга, кратковременных политических восторгов. На свой лад, но так же упорно, как Лев Толстой противостоял он вихрям истории, бившим о порог его дома...", - вспоминала Е. Герцык.

Дом Волошина в Коктебеле - Дом Поэта - становится островком тепла и света для всех. Не принимая ни белого, ни красного террора, поэт спасал и тех и других: давал приют, выступал защитником и ходатаем за красных перед белыми, за белых – перед красными. Часто его заступничество и участие в судьбе того или иного человека спасали жизнь осуждённому на расстрел, смягчали приговор суда, предотвращали неизбежную гибель памятников культуры и произведений искусства. В 1918 году поэту удалось спасти от разгрома коктебельское имение наследников Э. А. Юнге, где хранилось множество произведений искусства и редкая библиотека. В январе 1919 года он принимает участие во второй конференции Таврической научной ассоциации в Севастополе, посвященной охране памятников культуры и природы.

Летом 1919 года Волошин спасает от несправедливого белогвардейского суда генерала Н. А. Маркса, видного ученого-палеографа, составителя "Легенд Крыма". В мае 1920 года, когда белой контрразведкой был настигнут подпольный большевистский съезд, собравшийся в Коктебеле, один из делегатов нашел приют и защиту в доме Волошина. В конце июля Максимилиан Александрович помог освобождению поэта О. Э. Мандельштама, арестованного белогвардейцами. 3 октября 1920 года Волошин пишет письмо в Бюро Таврического научного съезда (в Симферополе), ходатайствуя о неприкосновенности "библиотек, собраний картин, кабинетов ученых и писателей, мастерских художников" в Феодосии. "И в военном лагере должны быть охраняемы те немногие гнезда, в которых продолжается творческая работа", - взывает он, прося освободить от воинского постоя и реквизиций галерею И. К. Айвазовского, свой дом и дом К. Ф. Богаевского, А. М. Петровой, художника Н.И. Хрустачева, астронома В. К. Цераского. Успех деятельного миротворца Волошина объяснялся тем, что Максимилиан Александрович никого и никогда не боялся. Он верил, что лучшие человеческие качества, в конце концов, возобладают над злобой и ненавистью, что любовь и добро - выше кровопролития и распри. Волошин всячески подчёркивал свою аполитичность в отношениях как с красными комиссарами, так и с белыми военачальниками. Его современники не раз отмечали, что Макс одним своим присутствием мог заставить спорщиков примириться, а занесённую для удара руку незаметно сделать опущенной и даже протянутой для дружеского пожатия. Он мог позволить себе явиться для переговоров в присутственное место без штанов, в хитоне и сандалиях на босу ногу, с волосами, подвязанными ремешком.

И ни у кого не поворачивался язык назвать это позой или юродством. Он был словно "над миром", вне таких понятий, как "официально" или "прилично". По мнению современников, Волошин был многолик, но не двуличен. Если и ошибался, то всегда в сторону жизни человека, а не его гибели: нет правых, нет виноватых, все достойны как жалости, так и осуждения.

Киммерийский затворник

Несмотря на постоянные хлопоты, связанные с отношениями с властями, содержанием усадьбы и хозяйством, в двадцатые годы Волошин открыл большой и серьезный этап своего поэтического творчества, написал большое количество прекрасных киммерийских акварелей, о которых художник и взыскательный критик Александр Бенуа писал: "Не так уж много в истории живописи, посвященной только "настоящим" художникам, найдется произведений, способных вызвать мысли и грезы, подобные тем, которые возбуждают импровизации этого "дилетанта"…".

В годы Гражданской войны Волошиным был создан целый ряд самых известных его стихотворений и поэм (циклы "Усобица", "Портреты", поэмы "Святой Серафим", "Аввакум", переводы А.де Ренье). В Москве и Харькове выходят сборники его стихов и поэтических переводов. Точный диагноз ставит Вересаев: "Революция ударила по его творчеству, как огниво по кремню, и из него посыпались яркие, великолепные искры. Как будто совсем другой поэт явился, мужественный, сильный, с простым и мудрым словом..." По сути Волошин - первый самиздатовский автор в Советской России и не сравнимый по славе ни с кем. Белая пропаганда распространяла его стихи в миллионных листовках, красные читали их на многотысячных митингах.

"Ни война, ни революция не испугали меня и ни в чем не разочаровали... - писал Волошин в Автобиографии 1925 года. - Принцип коммунистической экономики как нельзя лучше отвечал моему отвращению к заработной плате и к купле-продаже".После занятия Крыма Красной Армией, в 1921 году Волошин работает в области народного просвещения. Он назначен заведующим по охране памятников искусства и науки в Феодосийском уезде, участвует в культурно-просветительских мероприятиях Крымнаробраза, преподаёт на командных курсах и в Народном университете. В 1922 году здоровье Максимилиана Александровича заметно ухудшилось: он заболел палеортритом. Елена Оттобальдовна, пережив Гражданскую войну и голод в Крыму, также слегла в постель в 1923 году.Ухаживать за Пра пригласили Марию Заболоцкую; она совершенно не походила на друзей и гостей Макса - не рисовала, не сочиняла стихов, но до последнего дня заботилась о Пра. В январе 1923 года Елены Оттобальдовны не стало. Вместе с Максом на похоронах рядом оплакивала Пра Мария, а на следующий день Мария сняла свою привычную одежду и надела короткие полотняные штанишки и расшитую рубаху, которые так любила носить Пра... Волошин женился на Марии в марте 1923 года...Возможно, этот брак несколько продлил жизнь и самому Волошину. 21 марта 1929 года Максимилиан Волошин для жены своей Марии Степановны Заболоцкой написал стихотворение "Заклинание".

Закрой глаза и разум угаси.
Я обращаюсь только к подсознанью,
К ночному «Я», что правит нашим телом.
Слова мои запечатлятся крепко
И врежутся вне воли, вне сознанья,
Чтобы себя в тебе осуществить.
Творит не воля, а воображенье.
Весь мир таков, каким он создан нами.
Достаточно сказать себе, что это
Совсем легко, и ты без напряженья
Создашь миры и с места сдвинешь горы.

Все органы твои работают исправно:
Ход вечности отсчитывает сердце,
Нетленно тлеют лёгкие, желудок
Причастье плоти превращает в дух
И тёмные отбрасывает шлаки.
Яичник, печень, железы и почки -
Сосредоточия и алтари
Высоких иерархий - в музыкальном
Согласии.

Нет никаких тревожных
Звонков и болей: руки не болят,
Здоровы уши, рот не сохнет, нервы
Отчётливы, выносливы и чутки…
А если ты, упорствуя в работе,
Физических превысишь меру сил, -
Тебя удержит сразу подсознанье.

Устав за день здоровым утомленьем,
Ты вечером заснёшь без сновидений
Глубоким сном до самого утра.
А сон сотрёт вчерашние тревоги
И восстановит равновесье сил,
И станет радостно и бодро, как бывало
Лишь в юности, когда ты просыпалась
Весенним утром от избытка счастья:
Вокруг тебя любимые друзья,
Любимый дом, любимые предметы,
Журчит волна, вдали сияют горы…

Всё, что тебя недавно волновало,
Будило гнев, рождало опасенья,
Все наважденья, страхи и обиды
Скользят, как тени, в зеркале души,
Глубинной тишины не нарушая.

Будь благодарной, мудрой и смиренной.
Люби в себе и взлёты, и паденья,
Люби приливы и отливы счастья,
Людей и жизнь во всем многообразьи,
Раскрой глаза и жадно пей от вод
Стихийной жизни - радостной и вечной.

Все оставшиеся десять лет он много болел и почти не покидал Крым.

Местный сельсовет третировал Волошина как дачевладельца и «буржуя», время от времени требуя его выселения из Коктебеля. Фининспекция не могла поверить, что поэт не сдает комнаты за деньги, - и требовала уплаты налога за «содержание гостиницы». Снова и снова приходилось обращаться в Москву, просить заступничества у Луначарского, Горького, Енукидзе; собирать подписи гостей под «свидетельством» о бесплатности своего дома...В письме к Л. Б. Каменеву в ноябре 1924 года, обращаясь к партийному боссу за содействием своему начинанию, Волошин объяснял: «Сюда из года в год приезжали ко мне поэты и художники, что создало из Коктебеля (рядом Феодосия) своего рода литературно-художественный центр. При жизни моей матери дом был приспособлен для отдачи летом в наём, а после её смерти я превратил его в бесплатный дом для писателей, художников, ученых... Двери открыты всем, даже приходящему с улицы».31 марта 1924 года Луначарский выдает Волошину охранную грамоту:«Максимилиан Волошин с полного одобрения Наркомпроса РСФСР устроил в Коктебеле в принадлежащем ему доме бесплатный дом отдыха для писателей, художников, ученых и при нем литературно-живописную мастерскую. Наркомпрос РСФСР считает это учреждение чрезвычайно полезным, просит все военные и пограничные власти оказывать в этом деле М. Волошину всяческое содействие». Макс создает КОХУНЭКС — Коктебельскую художественно-научную экспериментальную студию. Всем приезжающим Волошин выдает своебразную памятку:

"Рекомендую привезти с собой мешки для сена и обеденный прибор (с тарелкой), и таз, если в нем нуждаетесь, стол будет на даче (около рубля обеды), комнаты бесплатно. Прислуги нет. Воду носить самим. Совсем не курорт. Свободное дружеское сожитие, где каждый, кто придется "ко двору", становится полноправным членом. Для этого требуется радостное приятие жизни, любовь к людям и внесение своей доли интеллектуальной жизни".Наконец, в 1925 году Постановлением Крымcкого ЦИКа дом Волошина, а также дом его матери, расположенный на том же участке земли, были закреплены за Максимилианом Александровичем. Дом Поэта вновь становится центром культурной жизни страны.

Перечислять всех коктебельцев, постоянных гостей или тех, кто хотя бы раз бывал у Волошина, - дело неблагодарное. Назовите любое известное вам имя поэта или писателя Серебрянного Века - и вы не ошибетесь. Но про одного Волошинского гостя, мне все же хочется рассказать... Впрочем, это имя уже звучало сегодня, в самом начале... Марина, Марина Цветаева..1910 год. Выходит первая книга восемнадцатилетней Марины «Вечерний альбом». И уже через несколько дней Волошин сам приходит в Трехпрудный переулок.

«Впервые Макс Волошин предстал передо мной в дверях зала нашего московского дома в Трёхпрудном. Звонок. Открываю. На пороге цилиндр. Из-под цилиндра безмерное лицо в оправе вьющейся не длинной бороды. Вкрадчивый голос: «Можно мне видеть Марину Цветаеву?» - «Я». - «А я - Макс Волошин. К Вам можно?»- «Очень!». Прошли наверх в детские комнаты. «Вы читали мою статью о Вас?» - «Нет». - «Я так и думал и потому вам её принёс. Она уже месяц как появилась».
(с) Марина Цветаева. "Макс Волошин"

Они говорят больше 4-х часов, не заметив, как пролетело время. В мае 1911 года из Гурзуфа Марина вместе с Асей приедут в Коктебель, где навстречу им побежит по лестнице "Макс полынного веночка и цветной подпояски". Там, у Макса, Марина познакомится со своим будущим мужем, Сергеем Эфроном, а Елена Оттобальдовна на многие годы станет объектом поклонения и обожания... Марина вернется в Коктебель спустя два года, в мае 1913 года, вместе с Сергеем и годовалой Алей. Коктебель будет нежен и щедр к Цветаевой, здесь она пишет стихотворения: "Моим стихам, написанным так рано…", "Идешь, на меня похожий…", "Вы, идущие мимо меня…", "Мальчиком, бегущим резво…", "Я сейчас лежу ничком…", "Идите же! Мой голос нем…" и многие другие...

Марина увидит Коктебель еще дважды: летом 1915 года, когда Сергей на фронте, она вместе с Софьей Парнаок поселится у Макса, а в последний раз Цветаева гостит в Коктебеле в ноябре 1917 года, хотя сама она об этом еще не догадывается. Марина поедет за детьми в Москву, и больше уже никогда не приедет в Киммерию..."Таруса… Коктебель да чешские деревни — вот места моей души". (Марина Цветаева)Только в 1925 году его дом посещают и останавливаются кто на неделю, кто на месяц почти триста человек: поэты, художники, литераторы. Все беспокойное хозяйство держалось на плечах Волошина и его жены Марии Степановны. Максимилиан Александрович был принят в члены Союза писателей, в Москве, Харькове, Ленинграде проходят выставки его художественных работ, он избран почётным членом Общества по изучению Крыма, читает лекции по истории искусства, пишет воспоминания.Но время относительного благополучия очень быстро сменяется «чёрной полосой»: с 1929 года здоровье Максимилиана Волошина резко ухудшилось. Помимо палеортрита, обострилась астма. 9 декабря 1929 года с Волошиным случился инсульт. В 1931 году М.А.Волошин отказался от собственности на участок и передал дом матери и первый этаж своего дома Всероссийскому союзу советских писателей для устройства там дома творчества. Дом М.А. Волошина стал корпусом №1, а дом Е.О. Кириенко-Волошиной – корпусом №2 Дома творчества ВССП.

«Я, М. А. Кириенко-Волошин, поэт, художник и критик, приношу в дар Всероссийскому Союзу советских писателей каменный флигель моей дачи, закрепленный за мной постановлением КрымЦИК от 29 января 1925 года за № 03945, для устройства Дома отдыха для писателей, под именем Дом поэта».

Летом 1932 года Максимилиан Александрович Волошин заболел воспалением лёгких, лечиться не стал и умер 11 августа 1932 года, в возрасте 56 лет. Согласно своему завещанию, поэт похоронен на горе Кучук-Енишары (впоследствии получившей название Волошинской). Перед смертью он указал это место и просил не сажать вокруг его могилы цветов и деревьев, так как любил Коктебель именно за первозданную и дикую красоту, которой не успела коснуться рука человека. Тяжеленный гроб не смогла вытащить на вершину холма лошадь, тогда друзья несли Макса на руках...Когда-то давно Волошин дал обещание Лиле Дмитриевой и выполнил его - и справа, и слева от Коктебеля, так или иначе - Макс Волошин...«На верху Карадага есть могила магометанского святого, а на этой вершине - могила Волошина, русского святого», - говорили о нём местные татары.

Но вокруг дома М. Волошина его мать когда-то все же заложила парк из экзотических растений. Сегодня отдыхающие и местные жители так и назвают (Кучук-Енишар) горой Волошина.

Овдовев, Марья Степановна Волошина коктебельских порядков не изменила. И, пока была жива, принимала в доме всех, кого так любил Макс: поэтов, художников, просто странников. Платой за проживание были по-прежнему любовь к людям и внесение доли в интеллектуальную жизнь…

На втором-третьем этажах дома М.А.Волошина до 1976 года проживала его вдова Мария Степановна Волошина (Заболоцкая). Она сохранила мемориальную обстановку комнат Максимилиана Александровича и сберегла Дом Поэта, его библиотеку и архив. Мария Волошина всю оставшуюся жизнь хранила и берегла наследие Макса - и дом, и книги, рукописи, акварели, вещи. Во время оккупации вместе с Анной Кораго, Мария прячет в земле все самое ценное - весь архив Волшина, коллекцию картин, книги. В 1943 году фашисты хотели взорвать дом, так неудачно для них расположенный у самой береговой линии. Мария Волошина вошла в дом и сказала: "Взрывайте, но только вместе со мной". ...

... Мария Степановна похоронена рядом с Максом Волошиным на вершине горы Кучук-Енишар...

В мае 1913 г. Коктебель и Феодосию посетили члены семьи Ульяновых: Мария Александровна, Дмитрий Ильич с женой и Анна Ильинична с приемным сыном. Здесь, уже после смерти хозяина дома, жил летом 1936 г. писатель Андрей Платонов. Волошин передал свою усадьбу Союзу писателей. Так родился Дом творчества «Коктебель».Постепенно Коктебель превратился в поселок научной и художественной интеллигенции. В 1935 г. в Коктебеле было уже пять домов отдыха, не считая Дома творчества, еще через три года их стало семь. Именно в это время Коктебель стал считаться уже не деревней, а поселком. Коктебель и сегодня является литературным центром юго-восточного Крыма. Ежегодно сюда приезжают поэты и писатели. Василий Аксенов, Виктор Пронин, Фазиль Искандер, Анатолий Приставкин, Анатолий Домбровский и многие другие.Сохраняя лучшие традиции серебряного века, Коктебель продолжает писать свою творческую историю. С конца 1974 г. Дом-музей Волошина существует как литературный отдел Феодосийской картинной галереи. Здесь сохраняется уникальная библиотека, которую М. Волошин начал собирать еще в Париже. В доме — лучшее собрание картин и акварелей самого Волошина , многие оригинальные работы его друга феодосийца .Ф. Богаевского. Интересна коллекция портретов хозяина дома, исполненных известными художниками К.С. Петровым-Водкиным, А.Я. Головиным, Е.С. Кругликовой, А.П. Остроумовой-Лебедевой, Г.С. Верейским. Два портрета Волошина принадлежат кисти замечательного мексиканского художника Диего Риверы. Дом поэта — это не только волошинский мемориальный музей, но и место общения многих писателей, поэтов, художников, музыкантов, ученых.

Дом Максимилиана Волошина – Дом Поэта продолжал играть значительную роль в культуре и литературном процессе и после ухода хозяина. Он привлекал в Коктебель творческую интеллигенцию. В разное время в Доме Поэта работали и отдыхали известнейшие деятели культуры и науки: Н. Гумилев, В. Брюсов, С. Соловьев, В. Ходасевич, О. Мандельштам, М. и А. Цветаевы, Г. Шенгели, К. Чуковский, И. Эренбург, А. Толстой, М. Булгаков, М. Горький, В. Вересаев, А. Габричевский, Н. Замятин, Л. Леонов, М. Пришвин, К. Паустовский, К. Тренев, А.Твардовский, И. Бродский, В. Аксенов, К. Петров-Водкин, Б. Кустодиев, В. Поленов, Св. Рихтер и многие другие.

К 100-летию со Дня рождения поэта удалось выпустить маленькую книжечку его стихов. Почти шестьдесят лет в культурной среде его стихи переписывались от руки и перепечатывались на машинке, редкие выставки его акварелей вызывали огромный интерес. По просьбе М.С. Волошиной в 1975 году были начаты работы по созданию музея, и лишь 1 августа 1984 года Дом-музей М.А. Волошина широко распахнул двери для посетителей.Дом-музей М.А. Волошина сегодня является одним из уникальнейших музеев, сохранивших аутентичность коллекции в мемориальном здании. Почти вся мебель в Доме сделана руками хозяина и представляет собой произведения искусства с росписями, инкрустациями и выжиганием. Дом наполнен предметами, книгами и раритетами, приобретенными, подаренными, привезенными из-за границы. Волею судьбы и усилием многих людей все эти вещи сохранялись на местах, определенных им хозяином на столетие ранее, и вместе с архивом и художественным наследием Максимилиана Волошина сегодня составляют фондовую коллекцию музея, насчитывающую более 55 тыс. единиц хранения.

"Сам Волошин как поэт, художник кисти, мудрец, вынувший стиль своей жизни из легких очерков коктебельских гор, плеска моря и цветистых узоров коктебельских камушков, стоит мне в воспоминании как воплощение идеи Коктебеля. И сама могила его, взлетевшая на вершину горы, есть как бы расширение в космос себя преображающей личности", - писал Андрей Белый.

Волошин не боялся умереть. Смерть не страшила его, быть может, в иные дни в глубине влекла, как того, чей дух полон, мысль додумана.

Его жизнь и его смерть в 1932 году носят характер легенды. Пятьдесят пять лет. Еще жить бы ему и жить. Но мы не можем не признать в жизни и творчестве Волошина известной завершенности. Она как песнь - начало, продолжение, конец.Своеобразным завещанием поэта можно считать следующие строки:

1. Волошин М. Коктебельские берега. – Симферополь: Таврия, 1990.
2. Волошин М.А. Стихотворения. Статьи. Воспоминания современников. М.: Правда, 1991.
3. Воспоминания о Максимилиане Волошине. – М.: Советский писатель, 1990.
4. Куприянов И.Т. "Судьба поэта". К.: Наукова думка, 1979.
5. Воспоминания о Максимилиане Волошине. – М., Советский писатель, 1990.
6. Волошин М.А.О самом себе
7. Мирошниченко Н.М. Дом-музей М.А. Волошина
8. Национальный Культурно-Исторический Центримени Максимилиана Волошина