На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Жизнь - театр

1 157 подписчиков

Свежие комментарии

  • Yvan
    Как-то совершенно мимо меня пролетело его творчество, ни песен ни имени никогда не слышал. А то, что услышал сейчас, ...От одесского жули...
  • Александр Сысоев
    Светлана, полностью согласен: мне творчество Аркадия Северного совсем никак. Хотя я любил и люблю бардовские песни, н...От одесского жули...
  • Светлана Митленко
    Может Мурзилка? Или Костер. Еще Пионер был журнал.GIF-ки, которым б...

Байки про Шаляпина

14 – 15 марта 2013 г. в г. Кирове проходила Всероссийская научная конференция, приуроченная к 140-летию со дня рождения Федора Ивановича Шаляпина. Дата, безусловно, знаменательная, особенно учитывая, что Шаляпин – наш вятский уроженец. Ко дню рождения певца кировское «Шаляпинское общество» издало специальную газету «Вятская речь», в которой были собраны разные байки, истории и предания про Федора Шаляпина. Представляю вашему вниманию несколько самых ярких и запоминающихся баек и историй, отличающихся удивительным юмором и эстетикой.фото 1.JPGБ. М. Кустодиев. Портрет Ф. И. Шаляпина, 1921 г.

На самой известной посвященной певцу картине Кустодиева Шаляпин изображен в шубе. Портрет писался в 1921-ом году, тогда Федор Иванович давал концерты не за деньги, а за хлеб и соль. А однажды ему в качестве оплаты предложили шубу, явно снятую с какого-то буржуя. И Кустодиев развеселился: «Это надо обязательно запечатлеть! Великий артист, гений, и шубу спёр!»

Шаляпин начал свою артистическую карьеру с того, что пятнадцатилетним юношей обратился в дирекцию казанского театра с просьбой прослушать его и принять в хор. Но из-за мутации голоса он спел на прослушивании чрезвычайно плохо. Вместо Шаляпина в хористы приняли какого-то долговязого девятнадцатилетнего парня с чудовищным «окающим» говором.

Свое первое фиаско Шаляпин запомнил на всю жизнь, а долговязого конкурента надолго возненавидел. Много лет спустя в Нижнем Новгороде Шаляпин познакомился с Максимом Горьким и между прочим рассказал о своей первой певческой неудаче.

Горький рассмеялся:
— Дорогой Феденька, так это ж был я! Меня, правда, скоро выгнали из хора, потому что голоса у меня вообще не было никакого.фото 2.jpgШаляпин и Горький в президиуме торжественного собрания, посвящённого празднованию 1 Мая в Петрограде. 1920 г.

Однажды Шаляпин вышел на оперную сцену. Оркестр выдал вступление, но… великий бас молчал. Растерянный дирижёр повторил вступление ещё раз. Шаляпин, так и не открыв рта, грустно обвел глазами зал, сокрушённо покачал головой и… ушел.

В уборную к нему влетел взволнованный владелец оперы:
— Фёдор Иванович, голубчик! Не губи! В зале аншлаг... Ты же меня без ножа режешь!..
Певец исподлобья глянул на него и выдохнул:
— Не могу сегодня, понимаешь. Тоска, брат…
И безразлично добавил:
— Убытки запиши на мой счёт…Молодой Шаляпин

Однажды в Большом, после спектакля, на котором присутствовала императорская чета, к Шаляпину с подносом подошел великий князь, московский генерал-губернатор: «В благодарность за ваше пение государь просит передать вам бокал шампанского!»
Шаляпин выпил и добавил: «Передайте государю-императору, что в память об этом знаменательном событии я стакан забрал себе».

В смутные революционные времена  Шаляпин пришел к своему другу художнику Коровину и сразу пожаловался:
— Черт знает что такое! Меня обязали выступить сегодня перед конными матросами. Скажи мне, ради Бога, что такое конные матросы?
— Не знаю, что такое конные матросы, — сумрачно отвечал Коровин, – но валить отсюда надо...Шаляпин в гостях у Коровина в его парижской мастерской

Как-то раз Шаляпин обедал со своим английским другом Холтом. Внезапно Федор Иванович засучил рукава, открыл крышку стоявшей на столе кастрюли, вынул руками курицу, разодрал ее на две части и подал одну из них ошеломленному Холту. Сам же с аппетитом начал есть свою половину, тщательно обсасывая косточки. Холт последовал примеру Шаляпина. И вдруг впервые — как он потом сам рассказывал — почувствовал, как вкусна курица. Дома Холт попросил жену заказать к обеду вареную курицу  и отпустить прислугу. Когда настал час обеда, он, засучив, как Шаляпин, рукава, рванул курицу и половину вручил своей чопорной супруге, смотревшей на него, как на сумасшедшего. Когда она пришла в себя, Холт уговорил ее подражать ему. С тех пор, рассказывал Холт, когда они хотели вкусно поесть, заказывали курицу «по-шаляпински» и отпускали прислугу. Холт уверял, что в такие дни он и жена чувствовали какую-то особую близость друг к другу. Редкий кадр. Шаляпин и Коровин на рыбалке

Однажды актер Михаил Иванович Жаров стоял за кулисами оперного театра Зимина, где служил статистом, и с замиранием сердца слушал Шаляпина, певшего Мефистофеля. На сцене герой корчился в муках, пытаясь увернуться от крестного знамения. Хор наступал: «Изыди, сатана! Вот крест святой! Он спасет нас от зла». Наконец Мефистофель, пятясь, скрылся за кулисами. Гром аплодисментов. Зал неистовствует. Жаров тоже кричит от восторга. Вдруг чья-то энергичная рука стаскивает его с лестницы, на которой он сидел. Разъяренный помощник режиссера кричит:
— Ты что же это, черт окаянный, Федору Ивановичу рожи корчишь?
Оказывается, сопереживая игре Шаляпина, Жаров непроизвольно повторял его мимику. Обидно было до слез. Тем более что в тот вечер Жаров мечтал взять у Федора Ивановича автограф. Жаров все же дождался Шаляпина и все ему объяснил. В результате осталась на память фотография с надписью: «Мише Жарову, который — я верю — не строил мне рожи! Ф. Шаляпин». В роли Мефистофеля

В первый свой приезд в США Шаляпин с большим удивлением читал о себе и М. Горьком в «желтой прессе»: «Шаляпин-де и Горький создали русскую революцию и строили московские баррикады. Максиму Горькому удалось вплавь по Неве добраться до Швеции и затем удрать в Италию, а Шаляпин был дважды повешен и несколько раз расстрелян. Но он остался жив благодаря подкупу тюремной стражи, которую он пленил своим очаровательным басом. Начальник стражи подменил Шаляпина обыкновенной куклой, дав ему возможность бежать к персидскому шаху, с которым Шаляпина связывает давнишная дружба».

В начале XX в. особую известность в артистической среде имел врач отоларинголог-фониатр Александр Исидорович Фельдман. Оперные певцы буквально молились на него. Считали, что только он может привести в порядок их голосовые связки. Немало хлопот Фельдману доставлял Шаляпин. Артист был безумно суеверным. Не дай Бог в театре перед началом спектакля спросить, как он себя чувствует. Реакция — словно черная кошка дорогу перебежала! Вопрос приводил в отчаяние. Федор Иванович тут же требовал, чтоб приехал Фельдман:

— Пока не подтвердит, что связки в порядке, на сцену не выйду.
Спорить было бесполезно.
Фельдман очень любил такие вызовы. Брал с собой жену и дочку, Валентину Александровну. Успокаивал Шаляпина. А потом они садились в ложу... Так Фельдманы пересмотрели все спектакли с участием Шаляпина.Ф. И. Шаляпин

Самой же трогательной из историй о Федоре Ивановиче была бытовая зарисовка из воспоминаний самого Шаляпина:

«В 1908 г. Шаляпин написал специально для газеты «Le Matin» статью «Цветы моей родины». В ней он рассказывал о таком случае из своей жизни: «В Нижнем, лет шесть тому назад, Горький  спал в моем номере. Проснувшись, я увидел его у окна в ночной сорочке: он, приподняв портьеру, рассматривал спавший еще город. Солнце блестело на церковных куполах, на реке, на всех домах. Я спросил: «Ты уже проснулся?» А он: «Подойди сюда на минутку». Подойдя, я увидел слезы на его глазах. Сначала я не понял. Но он сказал: «Погляди как это прекрасно! Никого нет. Вот человечество, создавшее богов и законы, легло на землю, перед лицом неба, и солнце, подобно невинному, ничего не знающему ребенку, играет на всем этом созданном людьми мире».

P. S. В память о Федоре Шаляпине 23 августа 2014 г. в сквере у кировского Драмтеатра в присутствии министра культуры РФ В. Р. Мединского был открыт памятник певцу и артисту.фото 5.jpgСам Федор Иванович, называл себя «вятским мужиком», вел свою родословную от древнего вятского рода Шаляпиных (Шелепиных). Появление монумента, сменившего закладной камень, стоявший в сквере с 2001 г., стало ярким событием в культурной жизни города. В перспективе рядом с памятником планировалось установить скульптуры, изображающие героев опер, в которых Шаляпин наиболее ярко выразил свой талант.y_97966491Федор Шаляпин

Великий оперный певец — о своем юношеском увлечении театром, первых ролях, совершенном собственноручно убийстве и американском менталитете

Кроме беспрестанных гастролей по всему миру, великий русский оперный артист Федор Иванович Шаляпин успел написать целых две автобиографии: чуть более официальную и философичную под названием "Маска и душа. Мои сорок лет на театрах" и бойкую, дерзкую книгу "Страницы из моей жизни" в соавторстве со своим другом Максимом Горьким. Федор Шаляпин и Максим Горький, 1901 год

Байки из книг Шаляпина связаны и с театрами, и с другими странами, в которых певцу довелось выступать, и с его отцом, который почему-то (даже сам Федор так и не понял причину), выпивши, называл его Скважиной.

Здесь и далее — цитаты из книг "Маска и душа" и "Страницы из моей жизни".

Об опере и жизни

Театр все более увлекал меня, и все чаще я скрывал деньги, заработанные пением. А тут еще приехала опера, и билеты поднялись в цене до 30 копеек. Опера изумила меня. Изумило меня то, что существует жизнь, в которой люди вообще обо всем поют, а не разговаривают, как это установлено на улицах и в домах Казани.
"Господи, — думал я, — вот, если бы везде — так, все бы пели, — на улицах, в банях, в мастерских!"
Например, будочник, схватив обывателя за шиворот, басом возглашает:
— Вот я тебя в участок отведу-у!

А ведомый взывает тенорком:
— Помилуйте, помилуйте, служивый-й!

Мечтая о такой прелестной жизни, я, естественно, начал превращать будничную жизнь в оперу; отец говорит мне:
— Федька, квасу!

А я ему в ответ дискантом и на высоких нотах:
— Сей-час несу-у!
— Ты чего орешь? — спрашивает он.

Или — пою:
— Папаша, вставай чай пи-ить!

Он таращит глаза на меня и говорит матери:
— Видала? Вот до чего они, театры, доводят.Вот так выглядел отец Шаляпина

О первом появлении на сцене

Театр стал для меня необходимостью, и роль зрителя, место на галерке уже не удовлетворяли меня, хотелось проникнуть за кулисы.

А вскоре после этого я уже участвовал в спектакле статистом. Меня одели в темный, гладкий костюм и намазали мне лицо жженой пробкой, обещав дать пятачок за это посрамление личности. Я подчинился окрашиванию не только безбоязненно, но и с великим наслаждением, яростно кричал "ура" и вообще чувствовал себя превосходно.

Но каково было мое смущение, когда я убедился, что пробку с лица не так-то легко смыть. Идя домой, я тер лоб и щеки снегом, истратил его целый сугроб и все-таки явился... с копченой физиономией негра. Родители очень серьезно предложили мне объяснить, — что это значит? Я объяснил, но их не удовлетворило это, и отец жестоко выпорол меня, приговаривая:
— В дворники иди, Скважина, в дворники!
— Почему именно в дворники? — не раз спрашивал я себя.chaliapin_anotherpiano

О первой роли

Был у меня знакомый паренек — Каменский, человек лет семнадцати, очень театральный. Он играл маленькие роли в спектаклях на открытой сцене Панаевского сада. Однажды он сказал мне:
— Есть отличный случай для тебя попасть на сцену! Режиссер у нас строгий, но очень благосклонен к молодым, — просись!
— Да ведь я не могу играть!
— Ничего! Попробуй! Может, дадут тебе рольку в два-три слова...

Я пошел к режиссеру, и он предложил мне сразу же роль жандарма в пьесе "Жандарм Роже". Я погрузился в состояние священного и непрерывного трепета от радости и от сознания ответственности, возложенной на меня.

Настал спектакль. Я не могу сказать, что чувствовал в этот вечер. Помню только ряд мучительно неприятных ощущений. Сердце отрывалось, куда-то падало, его кололо, резало.

Помню, отворили дверь в кулисы и вытолкнули меня на сцену. Я отлично понимал, что мне нужно ходить, говорить, жить. Но я оказался совершенно неспособен к этому. Ноги мои вросли в половицы сцены, руки прилипли к бокам, а язык распух, заполнив весь рот, и одеревенел. Я не мог сказать ни слова, не мог пошевелить пальцем. Но я слышал, как в кулисах шипели разные голоса:
— Да говори же, чертов сын, говори что-нибудь!
— Окаянная рожа, говори!
— Дайте ему по шее!
— Ткните его чем-нибудь...

Пред глазами у меня все вертелось, многогласно хохотала чья-то огромная, глубокая пасть; сцена качалась. Я ощущал, что исчезаю, умираю.

Опустили занавес, а я все стоял недвижимо, точно каменный, до поры, пока режиссер, белый от гнева, не начал бить меня, срывая с моего тела костюм жандарма. Я ушел в глухой угол сада, оделся там, перелез через забор и пошел куда-то. Я плакал.Байки из жизни Федора Шаляпина, рассказанные им самим

Об отце

Отец мой пережил мать. В 96-м году, когда я пел в Нижнем, он приехал ко мне.

Худой, угрюмый, отец был молчалив и настроен как-то недоверчиво ко мне и ко всему, что окружало меня. Кажется, он не верил даже стулу, на котором сидел. Мой заработок казался ему баснословным — в это он тоже сначала не верил, но вскоре убедился, что мальчишка, которому он советовал идти в дворники, действительно зарабатывает сказочные деньги.

Отцу не нравилось жить у меня, — однажды, в пьяном виде, он откровенно заявил мне, что жить со мною — адова скука. Пою я, конечно, неплохо, мужиков изображаю даже хорошо, но живу скверно, водки не пью, веселья во мне никакого нет и вообще жизнь моя ни к черту не годится.

Он часто просил у меня денег, возьмет и исчезнет. Но тотчас вслед за этим [я] услышал своими ушами, как он, остановив на улице прилично одетого человека, говорит ему:
— Господин, я родной отец Шаляпина, который поет в театрах. Эта Скважина не дает мне на выпивку, дайте на полбутылки отцу Шаляпина!

Я привел его домой и начал пенять — что он делает? Он угрюмо молчал.

Наконец, он сам заявил мне, что больше не может жить в Москве, город и все содержимое его не нравится ему, он желает ехать к себе в деревню. Добравшись до деревни, отец написал мне, что хочет строить избу и чтоб я прислал ему денег. Денег я ему послал, но избу он не выстроил, а до конца жизни снимал у одного из мужиков ветхую хибарку.

Об убитой собаке

[Однажды] я испытал ощущение убийцы — убил нечаянно маленькую собачку Т.С. Любатович; у Т.С. было два фокса и крошечная курносая собачонка Филька, особенно любимая ею. Шел я с этой компанией лесом и, бросая фоксам палку, которой они забавно играли, нечаянно задел собачку по носу.
— Эк, — крикнула она и моментально скончалась!

Велико было огорчение мое, да и струсил я, признаюсь! Схватив собачку за хвостик, я побежал в глубь леса, руками, ломая себе ногти, выкопал яму и похоронил убитую. Мне было жалко собачку, совестно перед фокстерьерами, а главное, я знал, что Любатович будет отчаянно огорчена.

Прогулявшись по лесу, я воротился домой с видом человека совершенно невинного. Минут через пять Любатович обеспокоилась:
— А где же Филька?

Кто-то спросил меня:
— Она, кажется, с вами гуляла?
— Да, но она убежала от меня, — солгал я.

Искали Фильку в огороде, на чердаке, в бане — всюду. Я тоже искал. Не нашли. Потом все забыли о собаке. Но мне покоя не было, все казалось, что Любатович знает, куда исчезла собака, и смотрит на меня с укором, с ожиданием:
— Покайся, злодей!

Я даже во сне видел Фильку, но спустя года два или три, встретившись с Любатович, я сознался в преступлении. Она укоризненно покачала головой и простила меня.

О первом визите в Америку

Думы о выступлении в суровой стране "бизнесменов", о которой я много слышал необычного, фантастического, так волновали меня, что я даже не помню впечатлений переезда через океан.

Уже на пристани меня встретили какие-то "бизнесмены" — деловые и деловитые люди, театральные агенты, репортеры, — все люди крепкой кости и очень бритые, люди, так сказать, "без лишнего". Они стали расспрашивать меня, удобно ли я путешествовал, где родился, женат или холост, хорошо ли живу с женой, не сидел ли в тюрьме за политические преступления, что думаю о настоящем России, о будущем ее, а также и об Америке?

Я был очень удивлен и даже несколько тронут их интересом ко мне, добросовестно рассказал им о своем рождении, женитьбе, вкусах, сообщил, что в тюрьме еще не сидел, и привел пословицу, которая рекомендует русскому человеку не отказываться ни от сумы, ни от тюрьмы.

— Ол райт! — сказали они и сделали "бизнес": на другой день мне сообщили, что в газетах напечатали про меня невероятное: я — атеист, один на один хожу на медведя, презираю политику, не терплю нищих и надеюсь, что по возвращении в Россию меня посадят в тюрьму
Федор Шаляпин

Далее оказалось, что любезная предупредительность этих милых людей стоит некоторых денег, каждый из них представил мне небольшой счетец расходов на хлопоты по моему приему:
"Что город, то норов", — подумал я, но не оплатил счетов. Десять рук в один карман — это много!

О драке во время спектакля

Еще по дороге в Париж между хором и Дягилевым (известный русский антрепренер, организатор "Русских сезонов" — прим.) разыгрались какие-то недоразумения — кажется, хористы находили, что им мало той платы, которая была обусловлена контрактами. И вот однажды, во время представления "Бориса Годунова", я слышу, что оркестр играет "Славу" перед выходом царя Бориса, а хор молчит, не поет. Я выглянул на сцену: статисты были на местах, но хор полностью отсутствовал. Было ясно, что спектакль проваливают.Федор Шаляпин в роли Ивана Грозного. Фильм "Царь Иван Васильевич Грозный", 1915 год. 

Как же мне быть? Необходимо идти на сцену, — оркестр продолжает играть. Я вышел один, спел мои фразы, перешел на другую сторону и спрашиваю какого-то товарища:
— В чем дело? Где хор?
— Черт знает! Происходит какое-то свинство. Хор вымещает Дягилеву — а что, в чем дело — не знаю!

Я взбесился. Выругав хор и всех, кто торчал на сцене, я ушел в уборную, но тотчас вслед за мною туда явился один из артистов и заявил, что хор считает главным заговорщиком и причиной его неудовольствия именно меня, а не только Дягилева, и что один из хористов только что ругал Шаляпина негодяем и так далее. Еще более возмущенный, не отдавая себе отчета в происходящем, не вникая в причины скандала и зная только одно — спектакль проваливается! — я бросился за кулисы, нашел ругателя и спросил его: на каком основании он ругает меня!Федор Шаляпин в роли Бориса Годунова, 1910 год

Сложив на груди руки, он совершенно спокойно заявил:
— И буду ругать!

Я его ударил. Тогда весь хор бросился на меня с разным дрекольем (дубины, палки — прим.), которым он был вооружен по пьесе. "Грянул бой"... Если бы не дамы-артистки, находившиеся за кулисами, меня, вероятно, изувечили бы. Отскочив в сторону, я увидал сзади себя люк глубиною в несколько сажен, — если бы меня сбросили туда, я был бы разбит. На меня лезли обалдевшие люди, кто-то орал истерически:
— Убейте его, убейте, ради бога!

Кое-как я добрался до уборной под защитой рабочих англичан. Шеф рабочих через переводчика заявил мне, чтоб я не беспокоился и продолжал спектакль, так как рабочие уполномочили его сказать мне, что они изобьют хор, если он решится помешать мне.

Ну, что ж? Буду продолжать. Я не настолько избалован жизнью, чтоб теряться в таких обстоятельствах. Все это бывало: били меня, и я бил. Очевидно, на Руси не проживешь без драки.
Федор Шаляпин

Обидно было, что английские рабочие оказались культурнее русских хористов, да, может быть, культурнее и меня самого. Спектакль кончился благополучно, хор добился своего. Публика, очевидно, ничего не заметила, — скандал разыгрался во время антракта, при закрытом занавесе.

После спектакля мне сказали, что человек, которого я ударил, лежал несколько минут без памяти. Я поехал к нему и застал у него на квартире еще несколько человек хористов. Высказав ему свое искреннее сожаление о происшедшем, я просил простить меня; он тоже искренно раскаялся в своей запальчивости.

О единственной встрече со Львом Толстым

Было это 9 января 1900 года в Москве. Толстой жил с семьей в своем доме в Хамовниках. Мы с Рахманиновым получили приглашение посетить его.

Я очень волновался. Подумать только, мне предстояло в первый раз в жизни взглянуть в лицо и в глаза человеку, слова и мысли которого волновали весь мир. До сих пор я видел Льва Николаевича только на портретах.

И вот он живой! Я увидел фигуру, кажется, ниже среднего роста, что меня крайне удивило, — по фотографиям Лев Николаевич представлялся мне не только духовным, но и физическим гигантом — высоким, могучим и широким в плечах...

Сережа Рахманинов был, кажется, смелее меня, но тоже волновался и руки имел холодные. Он говорил мне шепотом:
"Если попросят играть, не знаю как — руки у меня совсем ледяные".

И действительно, Лев Николаевич попросил Рахманинова сыграть. Что играл Рахманинов, я не помню. Волновался и все думал: кажется, придется петь. Еще больше я струсил, когда Лев Николаевич в упор спросил Рахманинова:
— Скажите, такая музыка нужна кому-нибудь?Попросили и меня спеть. Рахманинов мне аккомпанировал, и мы оба старались представить это произведение возможно лучше, но так мы и не узнали, понравилось ли оно Льву Николаевичу. Он ничего не сказал. Он опять спросил:
— Какая музыка нужнее людям — музыка ученая или народная?

Меня просили спеть еще. Как раз против меня сидел Лев Николаевич, засунув обе руки за ременный пояс своей блузы. Нечаянно бросая на него время от времени взгляд, я заметил, что он с интересом следил за моим лицом, глазами и ртом. Когда я со слезами [пел] последние слова расстреливаемого солдата:
Дай бог домой вам вернуться, —

Толстой вынул из-за пояса руку и вытер скатившиеся у него две слезы. Мне неловко это рассказывать, как бы внушая, что мое пение вызвало в Льве Николаевиче это движение души. Когда я кончил петь, присутствующие мне аплодировали и говорили мне разные лестные слова. Лев Николаевич не аплодировал и ничего не сказал.

Софья Андреевна (жена Толстого — прим.) немного позже, однако, говорила мне:
— Ради бога, не подавайте виду, что вы заметили у Льва Николаевича слезы. Вы знаете, он бывает иногда странным. Он говорит одно, а в душе, помимо холодного рассуждения, чувствует горячо.
— Что же, — спросил я, — понравилось Льву Николаевичу, как я пел?

Софья Андреевна пожала мне руку.
— Я уверена — очень.

Дебют

Дебют Шаляпина на оперной сцене был весьма запоминающимся. Шаляпин в то время был главным статистом в театре. Ему поручили бессловесную роль кардинала, который должен был торжественно проследовать через всю сцену в сопровождении свиты. Перед первым в жизни выходом на сцену Шаляпин так волновался, что у него дрожали ноги и руки. Он долго объяснял бестолковым младшим статистам их обязанности, втайне предвкушая, как ахнет зал от их величественного шествия.
— Следуйте за мной и делайте все так же, как я! — приказал он свите и вышел на сцену.
Но едва сделав шаг, Шаляпин в волнении наступил на край своей длинной красной мантии и рухнул прямо на пол! Сопровождавшая кардинала свита решила, что так и надо, и тоже упала! Главный статист героически пытался встать на ноги, выпутаться из широкой мантии — бесполезно. Барахтаясь в кардинальском облачении, он так и прополз на четвереньках через всю сцену! А за ним, также конвульсивно подрагивая, ползла свита...
Публика хохотала до колик. Едва Федор Иванович оказался за кулисами, его схватил взбешенный режиссер и спустил с лестницы, дав будущему украшению русской сцены хорошего пинка под зад.

Не забудь взять меня с собой!

У Шаляпина был секретарь и помощник Петр, который оберегал певца от назойливых журналистов и театральных критиков.
Во время одной из поездок по Европе к певцу в гостиницу пришел известный музыкальный критик. Его встретил секретарь.
— Федор Иванович сейчас занят, — сказал он. — На все ваши вопросы готов ответить я.
— Каковы планы маэстро Шаляпина на ближайшее будущее? — поинтересовался музыкальный критик.
— Мы едем в Милан, где будем петь в «Ла Скала», затем дадим в Лондоне концерт в честь английского короля, потом поедем в Париж...
— Все правильно, Петр, — загремел из соседней комнаты голос Шаляпина. — Только не забудь взять меня с собой!

Я не против обысков, но...

Во время революции дом Шаляпина часто подвергался ночным обыскам. Искали «буржуйские ценности»: бриллианты и золото, но не брезговали и серебряными ложками и вилками.
После одного из таких ночных налетов Шаляпин пожаловался Зиновьеву:
— Я понимаю — революция... И, в сущности, я не против обысков, но нельзя ли обыскивать меня в удобное для меня время, с восьми до девятнадцати, например?

Ха-ха!

Однажды к Шаляпину явился певец-любитель и довольно бесцеремонно попросил:
— Федор Иванович, мне в аренду необходим ваш костюм, в котором вы пели Мефистофеля. Не беспокойтесь, я вам заплачу!
Шаляпин встал в театральную позу, набрал в легкие воздуха и пропел:
— Блохе кафтан?! Ха-ха-ха-ха!..

Не перепел

Однажды в Большом театре шла опера «Дон Карлос». Партию короля Филиппа пел Шаляпин, великого инквизитора — Василий Петров.
Надо сказать, что Петров преклонялся перед гением Шаляпина, а Шаляпин, в свою очередь, высоко ценил голос и талант Петрова.
Перед началом третьего действия Петров сказал Шаляпину:
— А ведь я тебя сегодня перепою, Федя!
— Нет, Вася, не перепоешь! — ответил Шаляпин.
— Перепою!
— Нет, не перепоешь!
Начался акт.
Петров, обладавший могучим голосом, завершил фразу громоподобным раскатом, который заглушил оркестр и заполнил весь театр — от партера до галерки.
В какие-то доли секунды Шаляпин понял, что это перекрыть уже нельзя. И на слова великого инквизитора король Филипп неожиданно ответил... шепотом. Он прошептал свою реплику в абсолютной тишине, и от этих слов, гениально произнесенных Шаляпиным, в зале буквально повеяло зловещим холодом.
Успех был полный, и овация продолжалась несколько минут.
Когда закрылся занавес, Шаляпин шутливо подмигнул Петрову:
— Вот так-то! А ты орешь во всю глотку!..

Настоящее искусство

Среди артистов разгорелся спор о том, что такое искусство. Шаляпин, послушав, незаметно удалился в другую комнату. Потом внезапно распахнул дверь, стал на пороге смертельно бледный, с взъерошенными волосами, дрожащими губами, с полными ужаса глазами и закричал:
— Пожар!
Поднялась паника, крики... Но Шаляпин вдруг рассмеялся:
— Теперь вам понятно, что такое искусство?..Ф. И. Шаляпин (одна из последних фотографий).

Умер он во Франции в 1938-ом году. Прах певца хотели перенести на родину, но для этого нужно было согласие всех его детей, а самая младшая дочь противилась, объясняя это неприязнью к Советской России. И только после ее смерти прах певца перезахоронили на Новодевичьем кладбище.

О его смерти очень хорошо написал Самуил Маршак, для которого Шаляпин был не просто кумир, ведь Шаляпин оплачивал его учение в гимназии.

«Печален был его конец.
Скитаясь за границей,
Менял стареющий певец
Столицу за столицей.


И все ж ему в предсмертный час
Мерещилось, что снова
Последний раз в Москве у нас
Поет он Годунова,


Что умирает царь Борис
И перед ним холсты кулис,
А не чужие стены.
И по крутым ступенькам вниз
Уходит он со сцены».

https://vyatkawalks.ru/articles/bayki-pro-shalyapina/
https://d7204040.livejournal.com/2106.html
https://tass.ru/kultura/4953501
https://izbrannoe.com/news/lyudi/neskolko-istoriy-o-fyedore-...
https://raven-yellow.livejournal.com/283561.html/
https://coollib.com/b/415351-lev-veniaminovich-nikulin-fyodo...

Картина дня

наверх