Военное дело

Побег из плена

Сегодня давайте вспомним истории летчиков, сумевших бежать из пленаО подвиге этого человека, даже не ведая его имени, страна узнала в 1961 году, когда на экраны кинотеатров вышла картина Григория Чухрая «Чистое небо». Главного героя фильма - летчика Астахова, бежавшего из немецкого плена на угнанном вражеском самолете, но вместо награды «заслужившего» лишь недоверие и запрет летать.

Новости СМИ2

Летчик-истребитель Николай Лошаков, первый в истории войны угнавший немецкий самолет, за свой героический побег был как изменник родины приговорен к лагерному сроку в Воркуте. Но, в отличие от своего кинодвойника, Николай Кузьмич так и не дождался звездочки героя. Упования автора одного из самых первых фильмов хрущевской оттепели на восстановление исторической и человеческой справедливости по отношению к Н.Лошакову, к сожалению, не оправдались до сих пор.

Первый из десяти

Легенда об отважном советском летчике, бежавшем из плена на немецком самолете, ходила по всем фронтам уже с первых дней войны. Никто не знает, откуда она взялась, и был ли такой факт на самом деле, но, видимо, бойцам вера в возможность счастливого возвращения из плена была в тех условиях просто необходима. Слишком много наших частей в первые месяцы войны оказалось в окружении. Свыше пяти миллионов солдат, попавших в фашистский плен, были объявлены Сталиным изменниками родины. При попытке побега никого из них ничего обнадеживающего не ждало ни на немецкой, ни на советской стороне.
Подвиг Лошакова был уникальным, но не единственным. В годы войны побег из плена на фашистском самолете совершили по крайней мере еще девять человек: Абашидзе, Мартимян, М.Девятаев, А.Карапетян, А.Козявин, П.Марченко, В.Москалец, Н.Петров, П.Чкаусели. Все они, приземлившись на советской территории, тотчас же были арестованы, лагерного срока не избежал никто. И лишь один из них - Михаил Девятаев - после реабилитации, в 1957 году, был удостен звания Героя Советского Союза. Нисколько не умаляя заслуги этого героя, заметим, Девятаев в этом списке идет седьмым - побег из плена он совершил уже в победном 1945-м. А первым, кто отважился на такой дерзкий шаг, был 19-летний Николай Лошаков, младший лейтенант 14-го гвардейского истребительного полка, воевавшего в горячем 1943-м году под Ленинградом.

«Усиленные допросы»

121-й боевой вылет оказался для младшего лейтенанта Николая Лошакова роковым. В паре с другим летчиком ему предстояло ликвидировать два немецких самолета, корректировавших артиллерийский огонь по Ленинграду. В пылу яростного боя пришлось зайти далеко вглубь вражеской территории. На самолет Николая насели два «Фокке-Вульфа» - сбили колпак, приборную доску и повредили мотор. Из последних сил раненный в руку и ногу летчик дотянул на горящем истребителе до линии фронта, выбросился из самолета и... потерял сознание. Ветер отнес парашют к немецким окопам, в полку сочли Лошакова погибшим. Родным ушла похоронка: «Погиб 27 мая 1943 года».
Первое, что увидел Николай, когда открыл глаза, - склонившихся над ним людей в белых халатах. «Где я?» - вскинул голову раненый. «В плену, молодой человек, не рвитесь!» - ответил врач, возившийся с ногой, и тихо добавил: «В плену, как и мы». Не успели летчика вынести из операционной, появился гестаповец. В руках он держал отобранные документы. «Твой аэродром и сколько самолетов?» - приступил немец к допросу. Чтобы не отвечать, Николай притворился, будто снова впал в беспамятство.
На дощатом настиле за палаткой он окончательно пришел в себя. И только здесь заметил, что был в обмундировании. Рукав отстрижен, брючина тоже, поверх бинтов - деревяшки. Потрогал лицо - оно горело. Рука невольно потянулась к заднему карману и замерла - под сукном отчетливо прощупывались уголки партийного документа. Сохранить партбилет в плену, как ни банально и выспренно звучит это в наши дни, было сродни подвигу. С коммунистами и евреями немцы расправлялись в первую очередь. Но Лошаков и не подумал выбрасывать или глотать красненькую книжицу - как стемнело, перепрятал ее и военный билет в бинты, а позже хранил под стелькой немецкого опорка.
Потом был пересыльный пункт, лагерь военнопленных около станции Сиверская, куда согнали почти 6 тысяч человек. В лагере - голод и ежедневные публичные казни, смертников заставляли самих рыть себе могилы. Здесь Николай Лошаков вместе с еще двоими пленными летчиками - Михаилом Казновым и Геннадием Кузнецовым - предпринял первую попытку побега. Но едва троица начала собирать нужные сведения, как их кто-то выдал.
Летчиков перевели в «партизанский домик», как называли гестаповцы пыточную избушку, обнесенную в три ряда колючей проволокой. Домик кишел такими злющими клопами, что ночью не было никакого покоя. Клопы забирались даже под бинты. Навещавший беглецов эсэсовец после допросов обычно шутил: «Не беспокойтесь, товарищи, здесь вы оставите свое мясо клопам». Через 13 дней молодому и здоровому Мише Казнову пыточных дел мастера для острастки ампутировали ногу и оставили на съедение клопам.
Кузнецова отослали в Псков, а Лошакова - в Остров. Здесь для него начались допросы уже с «музыкой». Били так, что вместе с кровью пленный сплевывал зубы, требовали назвать цифры, фамилии, координаты аэродрома. Но парень упрямо придерживался легенды, разработанной им самим еще в госпитале. Мол, летать почти не пришлось. Был сбит в первом же бою, вскоре после прибытия на фронт. Поэтому не помнит ни номера полка, ни имени командиров, ни где расположен аэродром. Ему верили и не верили. На всякий случай свозили к «специалистам» в Ригу. Там за него взялись серьезные дяди, знавшие толк в «особом обращении». Тщетно!
В конце войны, в момент разгрома курляндской группировки немцев, удалось захватить значительную часть архивов абвера. Среди прочих документов разыскали и протокол допросов Лошакова. Из него следовало, что подследственный держался своей версии даже во время «усиленных допросов». Заключенного № 3264 отвезли обратно в Остров и поместили в лагерь военнопленных, расположенный около озера Гороховое. Работать пленных гоняли на строительство дороги, ведущей к аэродрому.

Самолет Fi-156 «Storch». Герхард Физелер спроектировал эту машину как самолет укороченного взлета/посадки и снабдил ее крылом большой подъемной силы. Разбег "Шторьха" составлял всего 65 метров, а пробег после посадки — 22 метра; при встречном ветре 40 км/ч машина могла "зависать" в воздухе без потери управляемости. Созданный по спецификации 1935 года на легкий связной и разведывательный самолет, Fi-156 впервые поднялся в воздух весной 1936 года и был принят на вооружение в 1937 году.

Неожиданный напарник

Однажды во время перерыва Лошаков сидел на обочине дороги, с тоской глядя на взлетающие самолеты, как вдруг кто-то положил ему руку на плечо. «Что, хлопец, хотел бы на одной из этих машин домой улететь?» - заговорил незнакомец с явно украинским акцентом.
«А тебе разве не хочется?» - вопросом на вопрос ответил Лошаков. Да куда же мне без летчика», - вздохнул украинец. Так Николай познакомился с Иваном Денисюком, своим будущим напарником по побегу. В плену Денисюк находился в более привилегированном положении - немцы доверили ему подвозить бензин для заправки самолетов. Такие встречи и осторожные разговоры происходили несколько раз, пока летчик и солдат не удостоверились, что думают об одном и том же. Однажды Иван упомянул, что у коменданта аэродрома есть маленький хороший самолет. «Вот на нем и полетим!» - вырвалось у Лошакова.
К побегу готовились обстоятельно. Денисюк по заданию Николая запоминал и рисовал ему схемы расположения приборов управления в самолетах, стащил из бани немецкую форму и тщательно припрятал ее в придорожных кустах. Бежать решили 10 августа, в обеденный перерыв. Через лаз, сделанный напарником в заборе, Николай пробрался на аэродром, но едва успел забежать в ангар, как увидел немца с собакой, направляющегося в их сторону. С бьющимся сердцем летчик выскользнул из ангара и уполз в придорожные кусты. Побег не удался.
На следующий день условились повторить попытку на закате. В условленное время Николай снова юркнул в кусты и быстро переоделся в куртку немецкого летчика. В этот момент к заправочной как раз подрулил только что приземлившийся комендантский «Шторх-1», за ним - второй. Летчики подозвали механика для заправки, а сами двинулись в столовую. Время близилось к ужину, на который, как и на обед, немцы со всей присущей им пунктуальностью никогда не опаздывали. Лошаков поднялся из своего убежища, отбросил палку и, стараясь не хромать, решительно направился к самолету. В кабине впился глазами в приборную доску, а Денисюк уже выбрасывал из-под шасси колодки...

Под перекрестным огнем

В первый момент никто на аэродроме даже не обратил внимания на взлетающий самолет. Очухавшись, немцы открыли шквальный огонь по улетающей мишени, но время было уже упущено. До линии фронта самолету пришлось пролететь 300 км, и все время, пока беглецы были в воздухе, их «Шторх» находился под прицельным огнем - сначала немецких зениток, потом - советских. Лошаков вновь был ранен, но сумел в темноте посадить машину на колхозное поле. Самолет остановился в полуметре от старого окопа. По приземлении в «Шторхе» насчитали девять пробоин.
В кустарнике на другом берегу речки беглецы заметили костер. Слышались настороженные детские голоса.
«Эй, ребята! Советская сторона? - закричали прилетевшие.
«Да! Да! Советская!» - закричали мальчишки и бросились к самолету. Но, увидев на летчиках немецкую форму, бросились врассыпную. Самые сообразительные дунули в деревню. Председатель колхоза немедленно позвонил в штаб ближайшей войсковой части: мол, так и так, в деревне Бритино Мало-Вишерского района сделал посадку немецкий самолет. На нем прилетели из плена летчик Николай Кузьмич Лошаков и Иван Александрович Денисюк. Заканчивая разговор, председатель сообщил, что летчик предъявил ему партийный билет. «Загадочно, фантастично», - послышался ответ на другом конце провода, - немедленно выезжаем...»В тот же день они были арестованы.
Допросы, на которых особисты выбивали из них «правду», оказались похлеще, чем в немецком плену. Следователь НКВД старался «раскрутить» изменников родины на полную катушку. Ивана Денисюка он довольно быстро припер к стенке - тот подписал все, что ему инкриминировали: измену родине, добровольный переход на службу к врагу и многое другое. А вот Лошаков, к досаде особиста, оказался крепким орешком. Сколько следователь с ним ни бился, тот так и не подписал ни один возведенный на него поклеп. К тому же из плена летчик прилетел с сохраненными документами, и это обстоятельство нельзя было сбрасывать со счетов. Поэтому, когда в декабре 1943 года состоялся суд, особая тройка приговорила Денисюка к 20 годам каторжных работ, а Лошакова «всего» к трем. Но и этот срок позже, уже в воркутинском лагере, за недоказанностью вины скостили. В 1945-м летчика освободили из-под стражи. Однако ему еще долго пришлось ждать полной реабилитации и восстановления в партии. Это произошло лишь в апреле 1959 года.
Наверное, это прозвучит нелепо, но в каком-то смысле Николаю Лошакову повезло с судьями, точнее, с одним из них, который отказался поставить свою подпись под приговором. По удивительному стечению обстоятельств к этому судье, когда на рубеже 50-60-х годов он, работая уже в органах прокуратуры, занимался делами о реабилитации, вновь попало дело Лошакова. Поэтому уже через неделю после отправления дела Николай Кузьмич был полностью реабилитирован, хотя до этого он 16 раз безуспешно обращался в Верховный Совет СССР.
После освобождения лейтенант остался жить и работать в Воркуте. Он устроился авиамотористом, а вскоре его назначили на должность начальника центрального аэропорта авиаотряда.
Денисюк вышел на свободу в 1951 г. После смерти Сталина их обоих реабилитировали. Лошакова даже наградили орденом «Красной звезды» и медалью «За оборону Ленинграда». Более того, Главком ВВС Вершинин пригласил летчика в Москву, объявил ему благодарность и подарил охотничье ружье.
Летчик мечтал вернуться в авиацию, но из-за ранения руки путь в небо отныне ему был заказан. Тем не менее, его направили работать на аэродром. За хорошую работу почти сразу же назначили начальником центрального аэродрома авиаотряда МВД. В характеристике, сохранившейся со времен его работы в этой должности, особо отмечается героизм, который Николай Кузьмич проявил при спасении людей со льдины после аварии тяжелого самолета в Байдарацкой губе и розысках пропавшего экипажа командира авиаотряда Зайцева в январе 1947 года.
Вскоре, однако, Лошаков окончательно распростился с летным делом - перешел работать на шахту. После окончания горного техникума стал начальником участка на шахте № 40, позже был признанным профсоюзным лидером, а с 1970 по 1983 годы работал председателем Воркутинского территориального совета ВОИР.
Иван Денисюк (слева) и Николай Лошаков в шахте № 3 комбината "Ткварчелиуголь", 1960 год

Встреча с прошлым

В 1969-м живую легенду пригласили в Германию. Здесь гостя ждал сюрприз. После одной из встреч к Николаю Кузьмичу подошли немецкий пилот Густав Хойлер и охранник Отто Блатт - свидетели его побега в августе 1943 года. Густав Хойлер оказался тем вторым пилотом, который, приземлившись, отправился вместе с комендантом аэропорта на ужин. Видимо, он считался не вполне благонадежным - в тренировочных полетах его постоянно сопровождал комендант Алоиз Мойзиш, тот самый, чей самолет и угнал Лошаков. Хойлер рассказал о том, что произошло после. Мойзиш застрелился, а сам он в 1945 году перелетел на советскую сторону. Что касается охранявшего заключенных Отто Блатта, то его по законам военного времени ждал расстрел, но Отто оказался находчивым малым - на допросах изобразил из себя глухонемого, от которого невозможно было добиться никаких показаний. В тюрьме он просидел так долго, что гестапо попросту о нем забыло. После войны бывший охранник заделался владельцем небольшого ресторанчика, отужинать в котором он и пригласил Лошакова...Лошаков Николай Кузьмич.
Николай Кузьмич умер 14 февраля 1984 в Краснодаре.

Второй летчик, о котором я хочу напомнить - Владимир Иванович Муратов. Случай этот интересен тем, что сбежал летчик не один, а с боевым товарищем и даже завербованным вражеским авиамехаником. Фотографии Владимира Ивановича в сети я не нашла.
Итак, на дворе был май 44-го года. Пилотам 427-го истребительного краснознаменного авиаполка, в котором и служил герой нашего повествования, лейтенант Владимир Иванович Муратов, поручили разведать окрестности у румынского городка Бакэу. Участвовал в выполнении задания и сам Муратов, на то время уже отметившийся 4 воздушными победами. Когда советские самолеты после разведки стали возвращаться назад, машина Владимира Ивановича подверглась атаке зенитного орудия и получила повреждение. Летчику ничего не оставалось делать, как сажать ее прямо там, на месте - у ж/д станции Роман. При посадке он сильно ударился, а после еще и получил несколько ранений, так как румыны окружили самолет, а он открыл по ним огонь. Но в конечном итоге Муратов оказался в плену. Полтора месяца его лечили, а после переправили в лагерь.
Как-то раз пленных выстроили в шеренгу, и начальник лагеря спросил, кто из них является летчиком? Муратов сразу сообразил - будут вербовать. А раз так, то дадут самолет, на котором потом можно будет улететь в СССР. И он выступил вперед. Однако расчет Владимира Ивановича был неверен. Начальнику лагеря советские летчики были нужны для того чтобы разбирать завалы на одном из аэродромов, по которому буквально день назад ударила советская авиация. То есть это была такая своеобразная месть. Так Муратов и попал на довольно тяжелую работу по расчистке руин. Однако именно это его потом и спасло.
Дело в том, что находясь на работах Владимир Иванович стал свидетелем неприятной сцены - немецкий офицер поссорился с местным румынским авиамехаником, и пользуясь своим положением стал того донимать, а потом и вовсе поколотил. Муратов решил на этом фоне попробовать сыграть на чувствах румына, на его обиде на немца. Разговорились они мало-помалу. Выяснилось, что румынскому капралу (а именно в таком звании он был) Петру Бодэуцу немцы ничего хорошего не сделали, только издевались, а служил он им только из страха, и потому что бежать ему некуда. В общем, так Владимир Иванович этого авиамеханика и завербовал, а потом подбил на побег.
На аэродроме было несколько самолетов. Авиамеханик все их повредил, в целости оставив только один - тот, на котором и собирались улетать. Вечером 8 августа Муратов пришел к этому самолету, там же оказался Бодэуц - полезли внутрь. Вдруг кто-то тихонько окликнул их - поворачиваются, а к ним бежит еще один пленный летчик Иван Клевцов (кстати, будущий Герой Советского Союза и генерал). К самолёту по лётному полю бежал второй пленный лётчик, взятый утром из лагеря. Это был будущий генерал и Герой Советского Союза Иван Клевцов. Сбит он был всего за 11 дней до этого, и в части – 131-м гвардейском штурмовом авиаполку – его ещё не успели списать с довольствия. С горем пополам залезли втроем в самолет, завели его, разогнались и взлетели. Когда немцы поняли, что самолет угоняют, делать им было уже нечего. Так вот до родного аэродрома на немецкой машине советские летчики и завербованный румынский механик и добрались.
Один из участников побега, Иван Клевцов.
Три месяца Муратов не был в родном полку, но, к счастью, за это время полк никуда не перебазировался, и угнанный самолёт сел на знакомом аэродроме. Муратова обступили товарищи, и поручительство командира полка подполковника Обозенко помогло лётчику избежать фильтрации в особом отделе. Командование же части, в которой служил Клевцов, вообще сумело скрыть от начальства факт пребывания в плену своего товарища.
Лётчик просто снова сел за штурвал советского самолёта. Дальше опять началась служба. Вскоре летчик-штурмовик Клевцов повел советские самолеты до конца уничтожить тот самый аэродром, где он завалы разбирал. Немногим позже, 14 августа 44-го, Клевцов опять был сбит, 2 недели с тяжелым ранением добирался до своих, и 30 числа все же был спасен. За оставшиеся месяцы войны заслужил ещё 4 личных победы и 3 – в группе. В мае победного 1945-го награждён вторым орденом Красного Знамени. Фрагмент наградного листа Владимира Муратова
Дальнейшая его судьба известна отрывочно. В 2005 году он были ещё жив, проживал в родном Тамбове и получил медаль «60 лет победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг». Такая вот солдатская судьба...
Ну а румын Петр Бодэуц, конечно, через фильтрацию прошел, но долго его не терзали. После того как Румыния отреклась от Германии (23 августа 44-го) и стала союзницей СССР, Бодуэца захотели отправить обратно на Родину, однако он очень попросил не возвращать его. В конечном итоге Бодуэц остался служить в 427-м истребительном краснознаменном авиаполку в должности авиамеханика.