«Не пойму, как остался жив». Защитник Брестской крепости о первом дне войны

В 2019 году Ришату Исмагилову, одному из трех оставшихся в живых защитников Брестской крепости, исполнилось 99 лет. Последним ушел в апреле 2021 года Пётр Котельников, умер в Москве на 92-м году жизни. На сегодняшний день не осталось больше никого...

Он провел на войне всего несколько дней. Самых первых, самых страшных дней, когда солдаты не просто смотрели смерти в лицо, они были в ее руках. Ему удалось вырваться. Как удалось, накануне Дня Победы Ришат Исмагилов рассказал в интервью «АиФ-Башкортостан». Давайте с этими воспоминаниями познакомимся.

ДОСЬЕ

«Отстреливались в нижнем белье»

Алексей Шушпанов, «АиФ-Башкортостан»: Ришат Салихович, как из башкирской глубинки вы попали на западную границу СССР?

Ришат Исмагилов: Родился в 1920 году в деревне Нимислярово Нуримановского района Башкирии. Семью раскулачили, имущество отобрали, мать с детьми осталась на улице. Окончил семилетку, где меня часто травили как «сына кулака». Потом была учёба в Кушнаренковском педучилище, Башкирском учительском институте. По распределению отправился в Агардинскую среднюю школу Благоварского района, а 15 октября 1940 года был призван в ряды Красной Армии. Служил в роте связи, радистом 455-го стрелкового полка 42–й стрелковой дивизии, находящейся в Брестской крепости.

- Хорошо помните первый день войны?

Легли во втором часу ночи. Я спал в казарме на трехъярусных нарах. И снится мне страшный взрыв, потом другой. Очнулся - стою в коридоре босиком, в нательном белье. Меня вместе с нарами снесло взрывной волной. В двухметровых стенах - пробоины. Кричу: «Товарищи, война! Тревога!» Побежал по коридору: повсюду убитые, раненые и умирающие бойцы. Половина солдат погибла в первые минуты атаки фашистов. Спускаюсь на первый этаж, в штаб. Там ничего не видно от пыли, поднятой взрывами. Один дежурный телефонист убит, второй при смерти. На лестнице по дороге в казарму встретил лейтенанта Виноградова. Он скомандовал: «Поднимитесь и вооружайтесь!» Рядом сержант Овсиенко из ящика раздавал патроны. Начали подтягиваться уцелевшие бойцы. Винтовки вытаскивали из-под обломков, встали у пробоин в стенах. Отстреливались весь день. Каждый патрон на счету. Немцы ведут бешеный огонь, мы отвечаем одиночными выстрелами... Командиры пытались наладить связь с другими подразделениями, но враг держал под прицелом все двери казармы.

Когда наступало затишье, мы вытаскивали из-под обломков раненых. У одного выворочены кишки, у другого вырваны скулы, третий просто без сознания. Помню, один из умирающих прошептал: «Убейте Гитлера...».

Мы стреляем, немцы стреляют, окружили крепость. У нас только винтовки, у них – и винтовки, и автоматы, и пулеметы. Крепость горит. Под ней находилась база нефтепродуктов, фашисты подорвали её. Так прошёл первый день войны.

«Убивайте своих. И мы оставим вас в живых»

- Крепость оказалась в осаде?

- С первых минут - ни связи, ни еды, ни воды, ни медикаментов, ни одежды, ни обуви. К вечеру появились несколько офицеров и красноармейцев, автомашина и одна танкетка. Офицеры - командир полка майор Ян Лацит, старший лейтенант Жданкин, капитан Шилипин - определили каждому проёмы для стрельбы и на случай, если противник появится в самой крепости. Помню сержанта Приблуду - он прошёл через плен и был освобождён, рядового казаха Есеналиева, земляков рядовых Петрова и Дмитрия Шубина – после войны, вернувшись из плена, он жил в Благовещенске. Были ребята с Украины - рядовые Остапенко и Фоменко.

Вечером 24 июня незнакомый офицер и сержант Овсиенко организовали из нас группу для выхода в город и установления связи с командованием дивизии. Прежние группы не вернулись. Отправились под утро втроём.

- Как удалось прорваться из крепости?

- Выпрыгнули из разбитого окна штаба полка. Немцы в темноте нас не увидели, но услышали, стали стрелять наугад. Пришлось ползти под пулями. Мост через реку Мухавец простреливался - по-пластунски пробрались левее и перешли речку вброд, прячась за деревьями, нависшими над водой. На берегу нас обнаружили фашисты и открыли огонь. Остапенко погиб. Сам до сих пор не пойму, как целым и невредимым выбрался из простреливаемой зоны.

Стали пробираться к северным воротам через лес у домов комсостава. Здесь к нам присоединилась женщина, видимо, жена командира - в ночной сорочке, вся в крови. Тут раздалась пулеметная очередь - случайная попутчица упала. В третьем часу ночи мы с командиром группы добрались до Северных ворот - десятиметровый тоннель через внешний земляной вал крепости. Рванул на вал первым. Проскочил - и сразу в ближайший ивняк. Командиру оставалось сделать несколько шагов, когда его настигла пуля...

Двинулся дальше в лес. К утру услышал голоса, прислушался: наши. Оказалось, группа офицеров и рядовых, человек 25. Они направлялись в цитадель и искали место прохода. Рассказал о положении в крепости и доложил офицеру о приказе найти командование дивизии. Старший по званию приказал группами по два-три человека двигаться в сторону Бреста. Так мы вошли в город, но в какой-то момент потерялись. Я снова остался один.

«Учился заново жить и ходить»

- Что почувствовали в тот момент?

- Картина была страшная: кругом - трупы людей, лошадей, разбросанные вещи, сгоревшие дома, только печные трубы торчат. Запах невыносимый. В сторону Минска шли местные жители со скарбом, красноармейцы. Над дорогой кружат немецкие самолёты. Летят в одну сторону - бомбят, летят обратно - добивают уцелевших из пулемёта. До сих пор перед глазами лицо стрелка, который целится в меня. Я прижался к дереву, он изрешетил весь ствол, но не попал.

Снова стал связистом в штабе полка. После одной из атак фашистов мне приказали проверить, есть ли в окопе раненые, и вынести их в тыл. Начался авиационный налёт. После взрыва потерял сознание. Очнулся – нога вся в крови, ботинок пропитан ею. Стоявший рядом фельдшер-казах уже собирался уйти: в такой обстановке тяжёлых иногда не брали. Но я пообещал, что пойду сам. Попал в полевой госпиталь, затем в Курск. Зимой 1942-го, после долгого лечения в Курске и Томске, вернулся домой на костылях, с пятнадцатью осколками в теле. Учился заново садиться, передвигаться: на коляске, сначала на двух костылях, потом на одном.

- После войны удалось побывать в Брестской крепости?

- Восемь раз! Дважды приезжал с женой, потом с детьми, внуками. В 1967 году меня назначили руководителем делегации из Башкирии, которая посетила Брестскую крепость в рамках похода советской молодёжи по местам боевой славы советского народа. В экспозиции музея обороны крепости нашёл стенд, посвящённый лично мне.

А однажды прочитал в «Правде» заметку «Защитники Брестской крепости собрались в Москве». Удивился, что меня не позвали, и написал в редакцию. Дней через десять получил ответ: в Уфе состоится съезд Союза писателей России, куда приедет Сергей Смирнов, рассказавший миру о подвиге защитников Брестской крепости. Оказалось, он про меня знал – моя фамилия обнаружилась в архиве генерала Лазаренко. Поговорили с ним, и он попросил у меня фото времен службы в Брестской крепости. Отдал ему карточку. Это была моя единственная военная фотография, сделанная в фотоателье Бреста во время увольнения. Специально для родителей снялся и тут же отправил карточку домой, потому она и сохранилась. К сожалению, назад её не получил. Перед смертью писатель написал, что отдал её в архив музея крепости, но там найти её не смогли...

Ришат Салихович всю жизнь посвятил педагогической деятельности, более 40 лет работал директором Байгильдинской средней школы. Награжден орденом «Знак Почета», значком «Отличник просвещения РСФСР», ему присвоено звание «Заслуженный учитель РСФСР».
Ришат Салихович с супругой Сарвой Газизовной воспитали шестерых детей, которые стали известными в республике и за ее пределами учеными и педагогами. Старший, Флюр Исмагилов – доктор технических наук, профессор УГАТУ, Зинфер – доктор химических наук, профессор, директор Кемеровского НИИ химии угля, Фоат – доктор технических наук, профессор Московского нефтяного университета им. Губкина, Рафаэль – доктор сельскохозяйственных наук, профессор и завкафедрой растениеводства БГАУ, Флюра – кандидат филологических наук, завкафедрой Уфимского юридического института, Салават – директор Байгильдинского сельского лицея. 

Вот немного размышлений из другого интервью.

- Растить детей было не сложно. Если у детей есть желание учиться, то родителю в радость все хлопоты, с обучением связанные. Сыграла роль и наследственность, - считает Ришат Салихович. - Если смотреть с экономической стороны… Я всю жизнь держал пасеку, всей семьей выращивали на откорм животных. Мясо сдавал в отдел снабжения. Деньги были. Но много детей – это каждый год какие-нибудь значительные траты. Один заканчивает институт – другой поступает, защита докторской, свадьбы. В первую очередь, у матери и у отца должен быть один взгляд на воспитание и образование.

Отцы, как правило, самоустраняются от этих вопросов, и вся ответственность ложится на плечи женщин. Я считаю, что это в корне неверно. Отцы на родительское собрание не приходят. Что сделал я? Были партсобрания, заседания сельсовета. В моей тетради – список коммунистов, депутатов, учителей. И их детей. Отношение к учебе мы обсуждали на самом высшем уровне! Хоть посев, хоть уборка на повестке дня, я выступаю про успеваемость детей. На полном серьезе! С трибуны объявляю:

– «У Махмута сын пропускает уроки, а Фарит приходит на урок не готовый. В чем дело?»

К сожалению, сейчас ответственности учителей за успеваемость детей нет. Главное – как он сдаст экзамен и все. Остальная жизнь ребенка вне поля внимания современного учителя. У человека должно быть Дело. Человек должен жить с устремлением. Не должно быть поводов остановиться и задуматься: «Эх, что поделать бы?». Минуты безделья не должно быть. И человек должен работать и радоваться результату: вот, сделал ведь, смог. И когда человек работает с удовольствием, он делает работу хорошо, его хвалят, ставят в пример, советуются, уважают. Это ли не прибавляет лет и не увеличивает желание жить?

Я в школе работал в три смены – приходил домой, ужинал и уходил в школу опять. Писал планы, проверял работу учителей, контрольные, писал отчеты. И мне это было в радость. В свое время у нашей школы в Байгильдино было 20 гектаров пашни. Школьники работали там от вспашки до уборки урожая. Так мы воспитывали ответственность. У детей формировалось понимание, как вообще хлеб растет и добывается. Наша школа была экспериментальной площадкой уфимского филиала Академии наук СССР. Изучали влияние бурого угля на урожайность в качестве удобрения. Доказали эффективность применения, хозяйства района получили удобрение из угля бесплатно. Все школьники – участники эксперимента получили медаль ВДНХ.

Я сорок лет работал, и мне никогда не было стыдно за свою работу. Стресса по этому поводу не было – вот что я подчеркну. За свою жизнь я построил четыре дома. Это удовольствие для меня. Когда сватал свою невесту, Сарву Газизовну - дом у меня уже был, было, куда привести жену. Так было принято: иначе не избежать обидных слов во время ссор – «У тебя ж дома даже не было, когда мы стали жить!» Несмотря на свой возраст и проблемы со здоровьем, у фронтовика была прекрасная память. Такие не могли не победить!

https://xn----7sblqwdegk2n.xn--p1ai/news/3414-pozdravte-zasc...

https://rg.ru/2017/05/03/zashchitnik-brestskoj-kreposti-iz-u...

https://ufa.aif.ru/society/persona/uchilsya_zanovo_zhit_zasc...