Всем известно, что жёны декабристов самоотверженно последовали за ними в Сибирь. Одна из самых романтичных историй, связанных с этим событием, - история любви Василия Петровича Ивашева и француженки Камиллы Ле-Дантю…
Помните фильм "Звезда пленительного счастья"? Вот я и хочу рассказать ту самую историю любви, между богатым наследником уважаемого дворянского рода и бедной гувернанткой, которая показана в фильме. А может и не ту, поскольку было-то две гувернантки и обе француженки. И обе пошли на каторгу за своими любимыми.
На акварельном портрете, выполненном Николаем Бестужевым, Камилла Ле Дантю, дочь гувернантки-француженки. Шестнадцатилетней девушкой попала она с матерью в богатый дворянский дом генерала Ивашева, адъютанта Суворова. Юный сын Ивашева, ротмистр Кавалергардского полка Василий Петрович не остался равнодушен к очаровательной девушке. Но разница их общественного положения была так велика, что дочь бедной гувернантки не могла надеяться на брак с наследником родовитой и богатой семьи. Но жизнь повернулась иначе,
Камилла Петровна Ивашева. Акварель Н.А. Бестужева, 1834 г. Литературный музей. Москва.
Камилла родилась в 1808 году в семье француза, коммерсанта Пьера Рене Ле-Дантю, республиканца по убеждениям, вынужденного в период правления Наполеона переселиться в Голландию. После занятия страны французами он бежал в Россию. Он был женат на соотечественнице, Мари-Сесиль Вобль. От Пьера Ле-Дантю у нее было три дочери и два сына.
В 1812 году семья переселилась из Петербурга в Симбирск.
Там мать Камиллы, Мари-Сесиль, в России ставшей Марией Петровной, поступила гувернанткой на службу в семью помещиков Ивашевых.
В имении Ивашевых ещё ребёнком Камилла впервые увидела сына хозяев, 15-летнего Василия. Он был старше Камиллы на 11 лет. Оба росли в одном доме.
Василий Петрович Ивашев, или, как его называли близкие, Базиль, закончил Пажеский корпус совсем юным. Пройдя пятилетний курс обучения за два с небольшим года, он уже в шестнадцать лет получил первое офицерское звание. Серьезная домашняя подготовка, влияние отца, одного из сподвижников великого Суворова, духовная близость с матерью, незаурядные способности к усвоению предметов – все это заметно выделяло Ивашева из круга его сотоварищей. Будущее юного Базиля не вызывало сомнений: кавалергардский полк, светское общество, праздная жизнь… Через друзей Василий Петрович вошел в Союз благоденствия.
Василий был одарённым от природы юношей, увлекался живописью, музыкой, получил блестящее образование, стал офицером лейб-гвардии кавалергардского полка, адъютантом графа П.X. Витгенштейна. (Это под командованием графа Пётра Христиановича Витгенштейна воинское соединение в сражении под Полоцком 16-23 августа 1812 году разгромило баварские дивизии генералов Вреде и Дероя, предотвратив их наступление в северном направлении, за что граф получил почётное звание спасителя Петербурга.)
Молодой Ивашев производил на подростка Камиллу глубокое впечатление. Нельзя сказать, что хозяйский сын не замечал влюблённости гувернантской дочки. Лёгким флиртом, не переходя границ порядочности, ему было приятно поддерживать её зачарованность своей особой. Для офицера отпускника, оказавшегося в провинциальном Симбирске, хорошенькая, умненькая девушка - всего лишь объект легкого флирта.
Неизвестный художник. Портрет Василия Петровича Ивашева. Октябрь 1823-1825 г. Медь, масло. 24,5х21,0. Государственный Эрмитаж.
Свой отпуск Ивашев стремился провести дома – под Симбирском, в деревне Ундоры. Здесь его нетерпеливо ожидали отец, мать и сестры – Лиза и Екатерина. Молодой красивый гвардейский офицер, умный, начитанный, блестяще играющий на фортепиано, сочиняющий острые куплеты о симбирских знакомых, быстро сделался душой балов, даваемых в его честь. Родители в Базиле души не чаяли: строгость и разумность его суждений доставляли им радость.
В эти дни впервые встретились Василий Ивашев и дочь гувернантки-француженки Камилла Ле-Дантю. Камилла была очаровательна. Хрупкая, большеглазая, откровенная в чувствах и в то же время благородно сдержанная, она подарила Базилю свою дружбу, а молодой человек посвящал ей стихи.
Легкие романтические отношения были обычными в дворянской среде. Серьезных последстий они, как правило, не имели, оставляя в душе разве что чувства смутной грусти о несбыточном. Тем более, что оба знали, что у Василия есть обязательства перед одной дальней родственницей, которая считалась его невестой. И в нашем случае тоже не было продолжения: Базиль (так звали Василия) вернулся в городок Турчин к своим обязанностям адъютанта командующего 2-й армией П.Х. Витгенштейна
Через год он снова оказался дома, но в самом начале 1826-го отпуск пришлось прервать. К Ивашевым приехал их дальний родственник Дмитрий Завалишин, тоже член тайного общества. Василий Петрович и гость сожгли бумаги, свидетельствующие о принадлежности к заговору, после чего Завалишин сам отправился к губернатору и был арестован. В тот же день Базиль открылся родным в том, что и ему, возможно, не миновать подобной судьбы.
А за год до этого Камилла вместе с матерью перебралась в Москву, стала гувернанткой в семействе Шишковых, к ней даже сватался некий мелкопоместный дворянин...
Время-лекарь казалось бы стёрло память о былом увлечении. А потом грянули события 14 декабря 1825 года.
Еще в 1816 году Ивашевы приобрели в Москве дом, в котором жили до 1832 года. (В 1844 году здание получило известность под названием «Гаазовский дом».)
В этом доме 23 января 1826 года задержали декабриста Василия Петровича Ивашева (он, как выяснилось, был членом «Союза Благоденствия» и «Южного общества»).
Оказавшись в Петербурге вместе со своей нанимательницей (та была озабочена судьбой родственника А.А. Шишкова, привлеченного к делу декабристов) Камилла встретилась с генералом П.Н.Ивашовым, Приехавшего хлопотать о сыне. От него и узнала о грозящей Василию Петровичу участи. А по возвращении в Москву узнала и новые страшные подробности от его матери и сестер.
Кто объяснит почему вспыхивает давнее девичье чувство? Как перерастает оно в преклонение перед страдальцем-героем? И почему вызывает долдгую тяжелую болезнь?
К моменту выздоровленимя Камиллы судьба Ивашова уже была решена. Он был приговорен по второму разряду – на двадцать пять лет каторги с последующим поселением в Сибири и уже отправлен в Нерчинский край.
А в свете обсуждали поступок невесты И.А. Анненкова, отправившегося вслед за ним в Сибирь. Тоже француженки *помните я выше говорила) и тоже неимущей. Может это заронило у Камиллы надежду, что можно облегчиьть участь дорогого человека и зхаставило открыться матери?
Но Полина Гебль уже была гражданской женой Анненкова и родила от него дочь, что вынуждало мать Ивана Александровича, при всем своем сумасбродстве, обеспечить ей определенное содержание. У Камиллы за душой не было ничего, ей не на что было даже добраться до Петровского завода. И мать ее, умудренная нелегким жизненным опытом, понимала: без согласия родных Ивашева обращаться к императору за разрешением на поездку в Сибирь опрометчиво, бестактно и безрассудно.
Когда Мария Петровна узнала о причинах заболевания дочери она решилась написать письмо Ивашевым: «Я предлагаю Ивашевым приемную дочь с благородной, чистой и любящей душой. Я сумела бы даже от лучшего друга скрыть тайну дочери, если бы можно было заподозрить, что я добиваюсь положения или богатства. Но она хочет лишь разделить его (Василия Петровича) оковы, утереть его слезы и, не краснея за дочерние чувства, я могла бы говорить о них, если бы знала о них раньше».
Упомянутая родственница-невеста после осуждения декабриста воздерживалась от проявления каких-либо к нему чувств. Кстати, из воспоминаний декабриста Д.И. Завалишина. истово уверявшего, что "мать Ивашева купила за 50 тысяч ему невесту в Москве, девицу из иностранок, Ледантю; но, чтобы получить разрешения государя, уверили его, что будто бы она была еще прежде невестою Ивашева..."
Как бы там ни было, но дальнейшая жизнь опровергает наговор, к тому же известно, что Завалишин мало о ком отзывался одобрительно, а в данном случае на него повлияло то, что Василий Петрович "был по семейному соглашению жених (его) сестры".
Ивашевы, получив письмо от Ле-Дантю, оставили решение за сыном. Теперь, когда сын генерала, богатый помещик и кавалергард с будущим превратился в государственного преступника, лишенного политических и имущественных прав, поясняют их позицию историки, разность социального положения не имела значения. Бедная гувернантка с полного благословения родителей могла стать женой отпрыска старинного и богатого дворянского рода.
Они сообщили ему о столь неожиданном предложении руки и сердца со стороны юной Камиллы. Изумлению Василия Петровича не было предела. Он почти забыл дочь гувернантки и представить себе не мог, чтобы невинная амурная игра оставила у Камиллы столь глубокий след.
Судьба сопутствовала его удаче. Само провидение послало её, поскольку в этот год Василий был на грани рокового срыва.
Дело в том, что он получил известие от родителей за три дня до подготовленного им побега с каторги.
Из воспоминаний декабриста Басаргина: "...Ивашев, как я замечал, никак не мог привыкнуть к своему настоящему положению и видимо тяготился им...Как-то раз на работе Муханов отвел меня в сторону, сказал мне, что Ивашев готовиться сделать большую глупость, которая может стоить ему жизни...Тут он мне объявил, что он вздумал бежать и сообщил все, что знал о том...
Выслушав Муханова, я послде работы отправился к Ивашеву и сказал, что мне известны его намерение...На все мои убеждения, гна все доводы о неосновательности его предприятия и об опасности, ему угрожающей, он отвечал одно и то же, что уже все решил, что далее оставаться в каземате он не в состоянии, что лучше умереть, чем жить таким вот образом...Наконец Ивашев дал мне слово подождать неделю...
На третий день после разговора входит унтер-офицер и говорит, что его требует к себе комендант...Наконец приходит Ивашов, растроенный и в несвязных словах сообщает нам новость, которая нас поразила. Комендант прислал за ним для того, чтобы передать 2 письма. Одно от его матушки, а второе от матушки его будущей жены и спросил его согласен ли он жениться на той девушке, мать которой написала ему письма.
Ивашов просил коменданта повременить с ответом до другого дня. Мы долго рассуждали об этом, неожиданном для него событии. Девицу Ледантю он очень хорошо знал, Она воспитывалась с его сестрами в его доме в то время, когда он бывал в отпусках, очень ему нравилась, но он не помышлял жениться на ней, потому что различия в их общественном положении не допускало останаливаться на этой мысли. Теперь же, припоминая некоторые подробности своих с ней отношений, он должен был убедиться в ее сердечном к нему расположении. Вопрос о том, будет ли она счастлива с ним в его теперяшнем положении, будет ли он уметь вознаградить ее своею привязанностью за эту жертву, которую она принесет ему и не станет ли он впоследствие раскаиваться о своем поступке очень его тревожил.
Мы с Мухиным знали его кроткий характер, знали все его прекрасные качества, были уверены, что оба они буджут счастливы и потому решительно советовали ему согласиться. Наконец он принял решение принять ее предложение. Разумеется после принятия этого решения не было уже и помину о побеге..."
Конечно, его планы радикально изменились: перед Василием вместо опасной перспективы пожизненного беглеца забрезжила звезда пленительного счастья.
Комендант туринского острога со слов каторжанина отвечал Ивашёвым: «Сын ваш принял предложение ваше касательно девицы Ле-Дантю с тем чувством изумления и благодарности к ней, которое её самоотвержение и привязанность должны были внушить... Но по долгу совести своей он просил вас предварить молодую девушку, чтобы она с размышлением представила себе и разлуку с нежной матерью, слабость здоровья своего, подвергаемого новым опасностям далекой дороги, как и то, что жизнь, ей здесь предстоящая, может по однообразности и грусти сделаться для нее ещё тягостнее. Он просит её видеть будущность свою в настоящих красках и потому надеется, что решение её будет обдуманным. Он не может уверить её ни в чем более, как в неизменной своей любви, в истинном желании её благополучия, в вашем нежнейшем о ней попечении, которое она разделит с ним...».
Семья Ивашевых с большим сочувствием, пониманием и радостью приняла обаятельную добрую Камиллу, которая с общего согласия получила теперь в их доме статус невесты старшего сына.
Семья – это отец, сподвижник Суворова, генерал Пётр Никифорович Ивашев, его жена Вера Александровна и три дочери: Елизавета (род.1805), Екатерина (род.1811) и Александра (род.1818).
Весьма важный нюанс: Вера Александровна, урожд. графиня Толстая, приходилась двоюродной сестрой другой графини Толстой, Екатерине Львовне, в браке Тютчевой, матери Ф.И. Тютчева. 
Камилла Ивашёва (Ледантю), акварель декабриста Н.Бестужева, 1834 год.
Все понимают, что соединение невесты с женихом-каторжанином во власти только первого лица государства.
Ниже выдержка из текста письма, написанного царю от имени Камиллы: «...Одна из Ваших подданных со смиреной мольбой припадает к стопам Вашего Величества. ...Мое сердце полно верной на всю жизнь, глубокой, непоколебимой любовью к одному из несчастных, осужденных законом, – к сыну генерала Ивашева. Я люблю его почти с детства и, почувствовав со времени его несчастья, насколько его жизнь дорога для меня, дала обет разделить его горькую участь».
Разрешение Камилла получила в сентябре 1830 года. Отец Ивашева дал вексель на 50 тыс. рублей. Наверное это и явилось поводом для злословия Дмитрия Завалишина.
Мать Ивашева сообщила об одобрении императора в Сибирь жене декабриста, княгине Марии Николаевне Волконской, и та ободряюще ответила Камилле: «...Правда, пристанищем у вас будет лачуга, а жилищем тюрьма, но вас будет радовать счастье, приносимое вами, а здесь вы встретите человека, который всю жизнь свою посвятит вам, чтобы доказать, что и он умеет любить... Кроме того, вы встретите здесь подругу, которая уже теперь относится к вам с живейшим интересом». Подруга – соотечественница Камиллы, П. Гёбль, в браке Анненкова.
Из-за эпидемии холеры Камилла оказалась в Сибири только год спустя. В июне 1831 года Камилла выехала в Сибирь.
Н.П. Козлов. Портрет Камиллы Петровны Ивашевой. Ок. 1831 г. Государственный Эрмитаж
Она вытерпела всё: и жуткую студёную дорогу, и унизительные требования отречься от всего самого святого. Дело в том, что декабристкам не только запрещалось брать с собой ценные вещи и деньги (которые она, однако, спрятала в высокую причёску), но даже запрещалось писать письма родственникам. А самым трудным для любящего сердца было то, что свидание с мужем можно было иметь только в арестантской палате под присмотром дежурного офицера и не чаще одного раза в три дня. При этом разговаривать разрешалось исключительно на русском языке, что было испытанием для потомственной француженки.
Не предвещал такой союз ничего хорошего и потомкам. Дети, появившиеся в Сибири, в дальнейшем по документам становились государственными крестьянами. Наконец, первоначально дав обещание, жена не могла покинуть местопребывание добровольной ссылки. Такие жесткие, бесчеловечные требования не изменили желания ни одной из одиннадцати декабристок увидеть любимых. Девушки не только безропотно переносили испытания судьбы, но и вдохновляли мучеников. «Слава мужей, удостоившихся такой безграничной любви и такой преданности таких чудных, идеальных жен. Вы стали поистине образцом самоотвержения, мужества, твёрдости, при всей вашей юности, нежности и слабости вашего пола…» - восхищенно писал А.П. Беляев о подвиге ради любви.
Девушку волновало, не окажутся ли её чувства и чувства Ивашёва лишь тенью былого увлечения, не ждёт ли её разочарование. «Волнуюсь и трепещу», – пишет она матери из Ялуторовска, где была вынуждена остановиться из-за болезни.
В Петровский Завод она прибыла в сентябре 1831 года и остановилась у княгини Марии Николаевны. Здесь состоялось, наконец, её первое свидание с арестантом Ивашевым, которого не видела более пяти лет. Можно себе представить её состояние. Камилла так волновалась, что во время встречи, увидев осуждённого, потеряла сознание. Через неделю состоялась их свадьба. 
Из воспоминаний М.Н. Волконской: "...Наш дамский кружок увеличился с приездом Камиллы Ле Дантю, помолвленной за Ивашева; она была дочь гувернантки, жившей в их доме; жених знал ее еще в отроческом возрасте. Это было прелестное создание во всех отношениях и жениться на ней было большим счастием для Ивашева. Свадьба состоялась при менее мрачных обстоятельствах, чем свадьба Анненковой; не было больше кандалов на ногах, жених вошел торжественно со своими шаферами(хотя и в сопровождении солдат без оружия). Я была посаженной матерью для молодой четы; все наши дамы проводили их в церковь. Мы пили чай у молодых и на другой день у них обедали..."
После свадьбы Ивашевым было разрешено месяц прожить в доме, построенном для Камиллы.
Затем она перешла в каземат мужа.
Декабристы и их спутницы полюбили милую, образованную девушку. Обаятельная и скромная женщина, Камилла оказалась прекрасной женой и матерью. Хорошо образованная и не без талантов, она была очень музыкальна, как и ее избранник, прекрасно играла на фортепиано и пела; особенно удавались ей дуэты с Марией Волконской.
У Камиллы был жизнерадостный нрав, открытая душа. Она легко подружилась с Полиной Анненковой и Марией Волконской. Она стала всеобщей любимицей.
«Прелестное во всех отношениях создание», – отзывалась о ней М.Н. Волконская. 
Николай Александрович Бестужев (1791 – 1855). Портрет Камиллы Петровны Ивашевой. 1833-1839 гг. Кость, акварель, гуашь. 10х8 см. Всероссийский музей А. С. Пушкина.
Поэт-декабрист А.И. Одоевский написал на приезд Камиллы стихотворение:
По дороге столбовой
Колокольчик заливается,
Что не парень удалой
Белым снегом опушается?
Нет, то ласточкой летит
По дороге красна девица.
Мчатся кони... От копыт
Вьется легкая метелица.
Кроясь в пухе соболей,
Вся душою вдаль уносится;
Из задумчивых очей
Капля слез за каплей просится:
Грустно ей... Родная мать
Тужит тугою сердечною;
Больно душу оторвать
От души разлукой вечною.
Сердцу горе суждено!
Сердце надвое не делится-
Разрывается оно...
Дальний путь пред нею стелется.
Но зачем в степную даль
Свет душа стремится взорами?
Ждет и там её печаль
За железными затворами.
«С другом любо и в тюрьме! –
В думе молвит красна девица. –
Свет он мне в могильной тьме...
Встань, неси меня, метелица...».
Через год после свадьбы Камилла написала матери: «Год нашего союза прошел как один счастливый день». Но жизнь не пощадила молодых. 
Своего первенца Ивашевы потеряли, он навсегда остался в Петровском заводе.
Первенец Саша Ивашев, ниже акварель Бестужева
Светлая душа, Камилла! Лишь бы её Василий, её мечта был рядом с ней!
Только в декабре 1835-го, когда родилась дочь Машенька, горе молодой четы поутихло.
Еще двое ребятишек, Петр и Вера, родились, когда супруги находились уже на поселении в Туринске Тобольской области.
Однако радость вновь переплелась с горем: в это же время ушли из жизни родители Базиля. 
Дом в котором проживали Ивашевы.
Но в Туринске Ивашевы зажили на какое-то время спокойно и благополучно. Родные помогают им. Сестры декабриста Елизавета Языкова и Екатерина Хованская отказались от своей доли наследства в пользу племянников, которые родились позднее.
После долгих хлопот и прошений приезжает мать Камиллы. А соседями по захолустному Туринску стали Иван Иванович Пущин и самый близкий друг декабриста Николай Васильевич Басаргин... 
Мари Сесиль (Мария Петровна) Ле-Дантю, мать Камиллы. Начало XIX в.
В семейных отношениях царят согласие и любовь. Рождаются ещё дети, которых называют в честь родителей Ивашева. Женщины хлопочут по хозяйству, учат детей музыке и французскому языку. У них появился огород, что для многодетной семьи в сибирских условиях явилось большим подспорьем. 
«Да дарует нам небо, мне и моей Камилле, продолжение того безоблачного и полного счастья, которым мы беспрерывно наслаждаемся в нашей мирной семейной жизни», – писал Ивашев родителям. 
Дом Ивашевых в Туринске, ныне музей декабристов
Безоблачного и полного счастья не бывает долго.
Горе разразилось в декабре 1839 года.
Сибирь есть Сибирь, а в декабре особенно: Камилла простудилась, произошли преждевременные роды.
Семейное счастье оборвалось. Через несколько дней она скончалась. Невозможно без волнения читать в письме В.П. Ивашева описание её кончины: «В ночь, предшествовавшую нашему горестному расставанию, болезнь, как будто, потеряла силу... голова ее стала свежее, что позволило ей принять с благоговением помощь религии, она дважды благословила детей, смогла проститься с окружающими ее огорченными друзьями, сказать слово утешения каждому из слуг своих. Но прощание её со мной и матушкой! ... Мы не отходили от нее. Она сперва соединила наши руки, потом поцеловала каждого. Поочередно искала нас глазами, брала наши руки. Я прижал её руку к щеке, согревая своей рукой, она силилась сохранить подольше эту позу. В последнем слове вылилась вся её жизнь; она взяла меня за руку, полуоткрыла глаза и произнесла: "Бедный Базиль", и слеза скатилась по её щеке. Да, страшно бедный, страшно несчастный! Нет у меня больше моей подруги, бывшей утешением моих родителей в самые тяжелые времена, давшей мне восемь лет счастья, преданности, любви, и какой любви».
Хоронили Камиллу 31 декабря. Вместе с ней похоронили и умершую новорожденную дочку. 1,5 м жгутик из темно-каштановых волос сплел Василий Ивашев.
Ярким жертвенным факелом сверкнула её безмерное чувство.
Камилле был всего 31 год...
Из письма И.И. Пущина И,Д, Якушкину 19 генваря 1840 г., Туринск:
"... Верно, молва прежде меня уже известила Вас о несчастии в семействе Ивашева - он лишился доброй и милой Камиллв Петровны. 30-го декабря она скончалась, после дестидневной нервической горячки. Вы можете себе представить, как этот жестокий и внезапный удар поразил нас всех. До сих пор не верится, что ее нет; без нее опустел малый круг. Эта мрачная потеря набросила ужасную мрачность на все окружающее. 2-го генваря мы отнесли на кладбище тело той, которая умела достойно жить и умереть с необыкновенным спокойствием, утешая родных и друзей до последней своей минуты. Вы с участием разделите с нами скорбное чувство. Ивашов с покорности переносит тяжелую потерю; почтенная m-me Ledantu (мать Камиллы - прим) примером своим поддерживает его. Счастье для него и для сирот, что она здесь: её попечения необходимы для всего семейства - я смотрю не нее с истинным уважением."
Однако не так уж и покорно как казалось перенес муж Камиллы ее кончину. Василий Петрович пережил жену ровно на один год. Он замкнулся, целиком ушел в себя. Только одну дорогу знал Ивашев – на могилу Камиллы.
В годовщину смерти Камиллы к нему должны были придти Басаргин, Пущин, Оболенский...
В день смерти Камиллы состоялись его собственные похороны.И через год тот же Пущин писал.
Из письма И.И. Пущина И.Д. Якушкину, 17 генваря 1841 г., Туринск:
"... Наскоро скажу Вам как случилось горестное событие 27 декабря. До сих пор мы больше или меньше говорим об этом дне. лишь только сойдемся.
Вечер окончился обычным порядком. Ивашев был спокоен, распорядился насчет службы в кладбищенской церкви к 30-му числу велел топить церковь всякий день. Отдавши приказание по дому, пошел перекрестить своих детей, благословил их в кроватках и отправился наверх спать. Прощаясь с Марьей Петровной, сказал, что у него болит левый бок, но успокоил ее, говоря, что это ничего не значит. Между тем, придя к себе, послал за доктором и лег в постель. Через полчаса пришел Карл. Тронул его пульс, рука холодная и пульс очень высок. Карл пошел в комнату возле - взять ланцет. Возвращается и видит Ивашева на полу. В минуту его отсутствия Ивашев привстал. спустил с кровати ноги и упал без чувств. Тут был Федор, который вместе с одной женщиной приготовлял бинт для кровопускания. Они не успели его поддержать, так это было мгновенно. Бросают кровь - кровь нейдет... трут, качают - все бесполезно. Ивашев уже не существует.
Одним словом 30 декабря, вместо поминок Камиллы Петровны, в тот самый час как она скончалась, хоронят Ивашева, который сам для себя заказал поминки..."
Как и памятник...
Дети остались на попечении бабушки.
Маше - 6 лет, Пете - 4 года, Вере -2 года.
Ей помогали декабристы: И.И. Пущин, Н.В. Басаргин, Анненковы. С большим трудом мать Ивашевой добилась разрешения вывезти детей в европейскую Россию. 
Мария Петровна Ле-Дантю с дочерью Амалией (Ресовской). Мать и сестра Камиллы Ивашевой.
Дети были записаны в купеческое сословие под фамилией Васильевы, по имени их отца, Василия Петровича. Только через пятнадцать лет, после амнистии, им была возвращена фамилия Ивашевы.
Комната Камиллы
Кабинет Ивашова 
Портрет с первенцем на руках отца
Потомки Ивашевых оставили след в русском общественном движении. Из детей декабристов, продолживших в какой-то мере дело отцов и оставшихся верными их заветам, можно назвать лишь дочерей и внучек Василия и Камиллы Ивашевых.
Дочь Ивашевых Мария Васильевна, в замужестве Трубникова, возглавила борьбу за высшее образование для русских женщин. Дочь Марии Васильевны, Мария Константиновна, хотя сама не принимала участия в революционном движении, помогала скрывать революционеров и нелегальную литературу.
Другая ее дочь, Ольга Буланова, как и ее муж, была членом революционной партии "Черный передел". Она является автором трудов: "Роман декабриста". "Три поколения". "Декабрист Ивашев и его семья: Из семейной хроники".
В предисловии к "Роману декабриста" автор пишет: "Предлагаемая вниманию читателей переписка членов семьи деда моего, декабриста Василия Петровича Ивашева, с сосланным сыном, обнимающая 15 лет жизни в каторге и на поселении, запечатлена необычайной нежностью взаимных отношений. Аромат эпохи сохранился в этих пожелтевших от времени листочках, исписанных мелким почерком и выцветшими чернилами. Тут и отголоски внешних событий, поскольку их пропускала цензура III отделения, и детали жизни просвещенной помещичьей семьи, с одной стороны, и Нерчинской каторги и захудалого Туринска, с другой, и братские отношения, связывавшие декабристов между собой, и характеристика лиц, писавших письма".
А.И. Герцен в "Былом и думах" написал: "Они, женщины, не участвовали в ... позорном отречении от близких им людей... Жены, сосланных в каторжную работу мужей, лишились всех гражданских прав, бросали богатство, общественное положение и ехали на целую жизнь неволи в страшный климат Восточной Сибири, под еще страшнейший гнет тамошней полиции. Сестры, не имеющие права ехать, удалялись от двора, многие оставили Россию; почти все хранили в душе живое чувство любви к страдальцам... Она (Камилла) увяла, как должен был увянуть цветок полуденных стран на сибирском снегу. Ивашев не пережил ее, он умер ровно через год после нее, но и тогда он уже не был здесь; его письма носили след какого-то безмерно-грустного, святого лунатизма, мрачной поэзии; он, собственно, не жил после нее, а тихо, торжественно умер".
Истории жизни Ивашевых посвящены работы:
Богуславский И.Б. Перед мысленным взором: О жизни декабриста Ивашева и его жены Камиллы Ле-Дантю. М.,1989.
Памятник декабристам в Чите.
Письма разных лиц, касающиеся приезда К.П. Ле-Дантю в Сибирь к В.П. Ивашеву.
I.
Лепарский Станислав Романович к Ивашеву Петру Никифоровичу, 1830 г. Читинский острог Иркутск губ.
Милостивый государь Петр Никифорович!
Письмо Вашего Превосходительства от 3го числа прошлаго Маия, доставленное мне III-м отделением Собственной Его Императорскаго Величества Концелярии, с приложением письма к сыну Вашему Василию Петровичу и копии другаго письма, имел я честь получить 20 сего месяца.— В тот же день вруча сии письмы, выспрашивал его лично о согласии по предмету, Вашим Превосходительством изложенному.
Сын ваш принял ваше предложение касательно Девицы Камиллы Дантю с тем чувством изумления и благодарности к ней, которое ея самоотвержение и привязанность должны ему были внушить. Он просит Вас сообщить ей, не только его согласие, когда узнал о нещастном состоянии ея здоровья, угрожавшим ея жизни, но с тем вместе просить и сообщить ей все права, которыя она имела и имеет на его чувства.
Отеческое согласие Ваше и надежда, вами питаемая, получит соизволение Вышняго начальства на сей брак, есть истинное для него утешение, и он совершенно уповает на ваше деятельное ходатайство, свойственное Вашей к нему любви, доказанной от детства во всех случаях его жизни.
Но по долгу совести своей, он еще просит предворить молодую девушку, чтоб она с размышлением представила себе и разлуку с нежной Матерью, и слабость здоровья своего, подвергаемаго от дальной дороги новым опасностям, как и то, что жизнь, ей здесь предстоящая, может по однообразности и грусти, сделаться для нее еще тягостнее. Он просит ее видеть будущность свою в настоящих красках, и по этому надеется, что решение ея будет обдуманным.—
Он не может уверить ее ни в чем более, как в неизменности своей любви, в искренном желании ея благополучия, в искренейшем о ней попечечении; и в том Отеческом Вашем расположении, которое она разделит с ним. — Естьли она останется тверда в своем намерении и решится на то, чтобы оставить своих родственников и удалится на всю жизнь в Сибирь: в таком случае сын ваш повторяет убедительнейшую свою просьбу о Вашем ходатайстве, и, прося вашего благословения, поручает ея судьбу нежнейшему попечению добрых своих родителей.
Передав вашему Превосходительству все собственныя слова, обявленныя мне сыном вашим Василием Петровичем, имею честь быть
Покорнейший слуга Станислав Лепарский 23 Июня 1830 года Иркутской губернии Читинский Острог
(ОР РГБ, Ф. 112 Оп. 5779 Д. 19, Л.1 )
II.
Сурнин Петр Дмитриевич. Письмо Сидонии Петровне Григорович,
С. Лешенино, 20 марта 1831
Искренне соболезную о Вас, милостивая Государыня Сидония Петровна, что нет человека, который бы избавил вас от хлопот, вам совершенно незнакомых и сопряженных с неприятностями и трудами, вам несвойственными. Тысячу раз вспомнил добраго и честнаго Василия Ильича. Он, верно, не предполагал, что бы могли встретится вам такия затруднения — и к несчастию никто не сказал ему, что план, им предложенной, надобно было бы ему же и кончить, чтобы избежать теперешних последствий. Но да укрепит вас Бог и с надеждою на Его Святое покровительство, поможет Вам устроить дела Ваши. Знаю сам, как легко преподавать советы, когда исполнение их сопровождается слезами, но вам в утешение остается Митинька, он со временем оценит ваши заботы и попечении, и сердце матери вознаградится его признательностию. Да! Вы все кончите в етом и уверен точно также, как и в том, что ни кого Благое Провидение не наделило столь щедро добротою души, как ваше семейство: все вы явились на свет, чтобы щастливить собою других. Оставляю в покое прах друга моего — вы не можите представить, с каким сердечным умилением читал я самоотвержение сестрицы вашей, ето то же, что взять на себя все бремя страдальца — тут нет метафоры, но ето в самом существе и в полном смысле. Не описывайте мне добраго Петра Никифоровича и Веру Александровну, я их знаю и столько же чту, как и вы ето благословенное семейство, скажу более: если будущий супруг сестрицы вашей родился на Кавказе, то он часто бывал на руках моих, но мы не знаем один другаго. Скажите вашей сестрице, что я цалую ея обе руки, и не перестану молиться и просить Бога, что бы Он управил путь ея и наделил всеми благами, и что бы край, где сборище печалей, был для нее услаждением души ея и сердца. Я даже позволяю себе верить, что она все ето найдет там: человек, отвергшийся себя для того, чтобы соделать другаго щастливым, выше бурь житейских: они не в силах колебать добродетели, у коей один предмет: быть полезным ближнему: и сестрица ваша все ето оправдывает своим благочестивым поступком…Простите! Цалую ваши ручьки и желаю, чтобы ето письмо нашло вас с успокоенным сердцем и свидетельствую мое искреннее почитание вам и безценному моему приятелю Дмитрию Васильевичу.
Покорнейший слуга Петр Сурнин
(ОР РГБ, Ф. 112 Оп. 5779 Д. 20, Л.1 )
III.
Шереметева Надежда Николаевна к Камилле Ле-Дантю
Покровское Моск. губ. 1831Мая 6.
Чувствительно благодарю вас, милая Камилла Петровна, за приятнейшее письмо ваше. — Понимаю, что ощущает теперь ваше сердце, минута отезда приближается; и Вы между радостию, вас ожидающею, и настоящею печалью, разлучаясь с Достойнейшею Матерью; которая умеет Высоко чувствовать. И нежно вас любит, всем пожертвовала для вашево успокоения. — Остается только пожелать, чтобы Господь укрепил ваши силы, дабы могли свершить сей дальней путь благополучно. — а там и благословит Всевышний ваше благое намерение; и да возможете с ево святою помощию провождать дни ваши в тишине и спокойствии, чево надеюсь — Бог видит, как я в душе моей уверена в ево Милосердии — что нет на земли таково тяжково положения, в котором бы человек среди самой жестокой скорби не мог бы внутренно обрести минут отрадных для облегчения души страждущей.— Всевышний не откажет нуждающимся в успокоении; а паче удрученных горестью и прибегающих к нему душею чистою; оставит ли Он без Отеческаго Покрова.— Вы, готовясь разделять тяжкий жребий вашего друга и облегчая ево положение, что такая чистая радость, для сердца, умеющаго любить, и понимать боль ближняго, что невозможно довольно возблагодарить Бога, за что истинно неземное и небесное утешение, которое Он посылает, доставляя нам средства успокаивать милаво человека — Милосерд Отец Небесной. Пора кончить, вам не до писем, и то заговорилась более, нежели думала.—
(ОР РГБ, Ф. 112 Оп. 5779 Д. 22, Л.1 )
http://www.patiks.ru/txt/3dekab87.shtml
Свежие комментарии