На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Жизнь - театр

1 157 подписчиков

Свежие комментарии

  • Инна Диаманти (Брежнева)
    Рассказы Бондаренко - бездарная пошлость.Рассказы о животн...
  • Светлана Митленко
    Очень много разрушено, очень. К счастью в последнее десятилетие вроде взялись за ум. Пытаемся сохранить, то что остал...Красоты и музеи П...
  • Светлана Митленко
    Йэх... надо бы еще раз съездить туда. Подумаю как бы это сделать...Красоты и музеи П...

Великие истории любви. Юрий Олеша и сестры Суок

Нелепо. Смешно. Безрассудно. Волшебно! Жизнь представала такой только в написанной им сказке «Три толстяка», а наяву она была для Юрия Олеши драмой, абсурдно красивой и изощренно болезненной. Имя книжной девочки Суок в реальности являлось фамилией той, что стала его упоительной отравой, навязчивым бредом, хроническим недугом. «И от сестры и до сестры замкнулась жизнь волшебным кругом».Юрий Олеша и сестры Суок: «И от сестры и до сестры замкнулась жизнь волшебным кругом…»Юрий Олеша дал своей героине имя Суок и посвятил сказку «Три толстяка» супруге Ольге. Друзья писателя в образе ожившей куклы видели совсем другую девушку, Серафиму, легкую, воздушную, но такую непостоянную. Дочерей австрийского эмигранта Густава Суок, умниц и красавиц, обитатели тихой улочки старой Одессы считали своей достопримечательностью: поклонники роятся возле их дома будто слетающиеся за нектаром пчелы. «А шо таки удивительного? То ж не девушки, а ангелочки! Справных и гарных девочек народил приезжий учитель музыки!» И не ведали тогда местные сплетники, что и серьезная старшая Лида, и мечтательная средняя Оля, и младшая (ну просто огонь и порох!) Симочка станут женами литераторов, имена которых войдут в историю как национальное достояние. В судьбе Юрия Олеши все три сестры Суок оставят памятные метки: Лидия выйдет замуж за его друга поэта Эдуарда Багрицкого, Ольга в роли супруги жертвенно разделит всю выпавшую на его долю неприкаянность, а Серафима... Та до конца дней останется его незаживающей раной. Писатель Валентин Катаев назовет Олешу «до конца дней ушибленным прошлой любовью» – любовью к Симочке. Единственное, что мог сделать автор «Трех толстяков», –это дать имя Суок сказочной девочке, которая, в отличие от Серафимы, умела любить. И любила, но случилось так только в придуманном им сюжете.

Дружочек и Ключик

Юрий Олеша.

В 1917 году в Одессе появилось молодежное литературное объединение «Зеленая лампа». В него входят, в числе прочих, Эдуард Багрицкий, Валентин Катаев и Юрий Олеша. Молодой Олеша публикует множество своих стихов, он весьма популярен в определенных кругах.

Благодаря клубу молодые дарования в 1918 году знакомятся с сестрами Суок. Старшая Лидия строгая и серьезная. Ольга - средняя сестра – самая красивая и мечтательная. Сима - младшая – легкая, смешливая и беспечная. Сёстры Суок, слева направо: Лидия, Серафима, Ольга. 

Времена для любви, как и для жизни, действительно не выбирают. Им выпало время, вставшее на дыбы. А прелестной шестнадцатилетней Симочке и ее двадцатилетнему ухажеру Юре 1918-й год, еще несший печать двух войн и двух революций, и все исторические катаклизмы казались этакой фоновой «лабудой».  В момент знакомства Юрию Олеше 20 лет, он очарован 16-летней Симой Суок. Она восторженно и благосклонно принимает его ухаживания. Они бродят по Одессе, постоянно целуясь прямо посреди улицы. Впереди – целая жизнь, полная радости, надежд, планов.

Одесситы с присущим им юмором воспринимали калейдоскопом меняющуюся власть белых, красных, немцев, петлюровцев и со свойственной предприимчивостью занимались повседневными заботами. В пивных матросы меняли фальшивый жемчуг на еду и спиртное, знаменитый рынок Привоз оккупировали спекулянты. Полуголодный город пестрел афишами многочисленных варьете, издательства, кроме выпущенных в карманном формате книжек Бунина, Франса, Уэльса, предлагали более сотни сатирических журналов с офигенными названиями вроде «Большая крокодила» или «Щеткой по лысине» (да чтоб вам от смеха штаны потерять!). В одесских интерьерах снималась кинодива Вера Холодная, на эстраде томно заламывал руки Александр Вертинский... Литературные чтения проводили Иван Бунин, Макс Волошин, Алексей Толстой... Казалось, сам воздух Одессы побуждал творить, создавать нечто новое. И взъерошенные юноши, молодая литературная поросль, часами читали в летнем театре свои опусы. Среди этих впечатленных, вдохновленных, жаждущих признания авторов был и Юрий Олеша.

Симу, самую красивую из сестер Суок, как бы освещенную изнутри умом, веселым нравом и особым шармом, очень юную и этим искушением опасную он приметил в жиденьком ряду слушателей сразу. Не прошло и месяца, как влюбленная до одури пара поселилась в комнатушке коммунального рая: революция благословила, разъяснив, что брак – предрассудок буржуазного прошлого и вообще да здравствует свобода пола! Свидетель этого скоропостижного романа, близкий друг Олеши Валентин Катаев потом вспоминал: «Не связанные друг с другом никакими обязательствами, нищие, нередко голодные, веселые, нежные, они могли целоваться среди бела дня прямо на улице, среди революционных плакатов и списков расстрелянных. Они были неразлучны, как дети, крепко держащиеся за руки. Мы не без зависти наблюдали за ними, окруженными облаком счастья». Этот волшебный жар чувств, эта безудержная и бесстыдная страсть, на которую способна только юность, стали для Юрия открытием целой Вселенной. Он резко отказался возвращаться с родителями на родину, в Польшу (Симочка так пожелала), даже их последней просьбы не выполнил. Перед самым отъездом из Одессы умерла сестра Юрия, и отец поручил ему ухаживать за могилой Ванды, но тот, витавший в любовных эмпиреях, сначала все откладывал и откладывал посещение кладбища, а спустя годы уже не смог отыскать захоронение, в чем винил себя до самой смерти.

Олеша называл Серафиму своим Дружочком, и не было для него большей радости, чем просыпаясь, слышать радостный ее смех.

Через полтора года влюбленные, попрощавшись с Одессой, вместе с Катаевым перебрались в Харьков. Таких никчемных город насчитывал тысячи, а уж «всяких писак» вообще не жаловал. Будущие литературные знаменитости ходили по улицам босиком, жили в долг, зарабатывая на хлеб, папиросы и скудный обед тем, что за гроши писали на заказ эпиграммы и стихотворные тосты для чужих застолий. Но разве уныние свойственно амбициозной молодости? Тем более оба из Одессы и дух авантюризма у них в крови. Нужда заставляла двух уже известных литераторов зарабатывать на хлеб написанием поздравлений и тостов. Денег при этом едва хватало на хлеб да на папиросы.
Юрий Олеша.

Среди харьковских знакомых писателей появился бухгалтер Мак, имевший множество продуктовых карточек и не знавший никакой нужды. Сима бухгалтеру понравилась, а писатели разработали целый план, согласно которому Сима должна была оказывать Маку знаки внимания, а он их будет кормить.

Друзья задумали слегка «потрясти» местного нувориша – бухгалтера по прозвищу Мак. Обладатель большого количества продуктовых карточек – высшей по тем временам роскоши – считал себя также ценителем поэзии, поэтому Катаев и Олеша на одном из литературных вечеров подослали к нему якобы незамужнюю и свободную красотку Симу. Плохая это была идея... 

Девичьи чары в невинном разговоре о стихах действительно подействовали на бухгалтера: вскоре в его доме вся компания часто уписывала за обе щеки семгу и колбасу, запивая шампанским. Но Валентин и Юрий, сытые, довольные результатом, упустили момент, когда хозяин обильных застолий склонил Симочку к сожительству. И вот однажды Серафима с веселым и беспечным видом объявила Олеше, что вышла замуж за Мака и уже переехала к нему. В то время регистрация брака занимала один день, а на развод уходил всего час, так что вот они, законные супруги! Предательство любимой настолько потрясло Олешу, что бедолага не мог даже внятно говорить. Разве можно жить без Симы? 

Юрий Олеша был растерян: он не ожидал такого предательства от возлюбленной. На выручку пришел верный друг Катаев. Свой визит к Маку он описал в мемуарном романе «Алмазный мой венец»: «Вид у меня был устрашающий: офицерский френч времен Керенского, холщовые штаны, деревянные сандалии на босу ногу, в зубах трубка, дымящая махоркой, а на бритой голове красная турецкая феска с черной кистью, полученная мною по ордеру вместо шапки на городском вещевом складе». А ветреная Симочка насильственному возвращению и не сопротивлялась. Улыбнулась бухгалтеру («Извини, наша любовь – ошибка!»), попросила Валентина подождать, пока она соберет вещи... «Ты же ушла в одном платьице!» – воскликнул Катаев. Беглянка пожала плечами: «А теперь у меня уже есть вещи. И продукты!»

И Юрий простил своего Дружочка. Она повисла на его шее и радостно щебетала, как соскучилась, как рада видеть его. Они снова бродили по улицам, теперь уже харьковским, целовались и верили, что все неприятности позади. Счастье опять накрыло теплым облаком Олешу. Он снова и снова, заглядывая в глаза Симочке, с замиранием сердца спрашивал: «Ты ведь мой дружочек?» – и, получив вместо ответа поцелуй, блаженно улыбался. «Мой дружочек» и «ключик» – это была их игра, кодовые слова как подтверждение взаимной любви. А та история с Маком... О ней Олеша и Катаев вспоминали лишь как о забавном приключении и как о поводе для безобидных шуток. Измена? Ай, бросьте! Девочка же совсем неопытная... Но во всем, что случилось, как оба считали, якобы понарошку, уже вызревала грядущая драма. 
Владимир Нарбут и Серафима Суок.

Бритый наголо, неразговорчивый, заикающийся, хромой, с отрубленной кистью левой рукой... Представитель новой власти Советов поэт Владимир Нарбут, уже прославившийся тем, что вместе с Ахматовой, Мандельштамом, Гумилевым создал авангардистское литературное течение акмеизм, слыл фигурой демонической. Когда «колченогий», как прозвали его в Харькове, входил в бюро к молоденьким машинисткам в огромной папахе, похожей на черную хризантему, все застывали от ужаса. Его публичные чтения походили на сеансы черной магии: именно с Нарбута, полагают историки советской литературы, Булгаков списал образ своего Воланда в «Мастере и Маргарите». Олеша и предположить не мог, что этот немолодой, обезображенный мужчина станет его удачливым соперником в любви. Но прошло всего несколько месяцев, а Серафима Суок уже стала женой поэта Владимира Нарбута и уехала с ним в Москву.

...Неразлучных друзей поманила Москва, первым туда в 1922 году уехал Валентин Катаев, ждал Юру с Симочкой. И вдруг ему позвонила Серафима, протараторив: она в Москве, Юра остался в Харькове, но вместе с ней в столице еще кое-кто, жди нас! Следом за Симой в комнату, хромая и улыбаясь только одной половиной рта, вошел мужчина без кисти руки... Колченогий! Спрашивать у Суок, где Олеша и как он себя чувствует, Валентин не стал: и так все ясно. Юрий примчался в Москву через несколько дней. Твердо решив вернуть Симочку, выследил, где та живет с Нарбутом. Какие слова нашел тогда отвергнутый Олеша, Катаев не знал, но порог его дома обнимающаяся парочка переступила вместе. Неверная Сима, будто и не было ничего, смеясь и дурачась, целовала Юру, гладила по волосам, щебетала о том, как соскучилась... И снова – «ключик», «мой дружочек»...

В «Алмазном моем венце» Катаев поведал, как, обрадованный воссоединением Юры и Симы, ходил он кругами по комнате, потчуя влюбленных жидким чаем, и как поздним вечером послышался стук в окно, будто то была сама смерть. За стеклом маячила фигура колченогого. «Надо выйти к нему», – хрипло сказал Олеша. Никто ему не ответил. В молчании таилось ожидание чего-то зловещего. Во двор спустился Катаев – это ж в его окно стучали. С дико горящими глазами, заикаясь, Нарбут попросил передать Серафиме Густавовне, что, если она тотчас же не уйдет от Юрия Карловича, он застрелится. Вот прямо на этом месте!

И она ушла. На этот раз навсегда. Осталась только забытая ею в спешке на столе перчатка. Олеша не верил, будто разрыв окончательный, и убеждал себя: еще несколько дней (ну хорошо, недель!), и его дружочек весело скажет: «Я вернулась». Много лет спустя, близко знавшие младшую сестру Суок, скажут, что была она особой меркантильной и что Нарбут при солидной должности (работник Наркомата просвещения, потом Отдела печати при ЦК партии большевиков) создал ей благополучный быт, но при этом привлекал ее и как более опытный в альковных утехах мужчина. Во всяком случае, побегов от мужа Сима уже не совершала. Потеряв Симочку безвозвратно, Олеша вернет дружочка на страницы своей сказки «Три толстяка» и раскроет там двойственность ее натуры – изобразит искреннюю живую девочку по имени Суок и ее точную копию, бездушную механическую куклу.

Юрий и Ольга

Юрий Олеша, Ольга и Серафима. 
Олеша учится жить без Дружочка. Он даже находит объект для влюбленности: девочку в окне напротив. Она читает Андерсена. Олеша знакомится с 13-летней Валей Грюнзайд. Юрий пообещает ей написать для нее сказку о замечательной девочке. И он действительно начинает писать сказку, в которой есть храбрая Суок, и отважный Тибул. Свое похожее на сарай с тонкой перегородкой и без мебели жилище Олеша делил с другом Ильей Ильфом, и точно таким оно скоро предстанет в романе Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев» как общежитие имени монаха Бертольда Шварца. Набрав в типографии рулоны бумаги, Юрий, лежа прямо на полу, строчил историю об отважном гимнасте Тибуле, наследнике Тутти, о девочке и кукле... В 1924 году литературные чиновники сочли написанную им сказку нелояльной к власти. Книга «Три толстяка» увидела свет лишь четыре года спустя, проиллюстрированная замечательными работами Мстислава Добужинского. Ее первое издание украшало обещанное автором посвящение рыжеволосой Валентине Грюнзайд. Олеша говорит, что растит себе будущую жену. Но повзрослевшая к тому времени любительница сказок уже стала женой писателя Евгения Петрова, брата лучшего друга Олеши Валентина Катаева... За год до выхода сказки журнал «Красная новь» опубликовал роман Олеши «Зависть». Все, кто близко знали навеки контуженного чувством к своему дружочку Юрия, поняли: описанный им в романе любовный треугольник и есть он сам, его удачливый и преуспевающий соперник Нарбут и Симочка, любительница комфорта и духов L`Origan Coty.  

Олеша поедет в город своего детства. Одесса встретит его свежим морским воздухом, теплыми воспоминаниями и сочувствием. Он направился к Ольге Суок, самой красивой из сестер. По воспоминаниям современников, она была и самой доброй. Она была замужем за Михаилом Росинским, растила сына.  
Юрий Олеша и сестры Суок: «И от сестры и до сестры замкнулась жизнь волшебным кругом…»
Ольга Суок. 1930-е годы. 

Вряд ли могла она думать, что появившийся на пороге Юра Олеша может вмиг перевернуть всю ее жизнь. Он рассказывал ей, как поступила с ним Сима, а ее сердце сжималось от жалости к этому несчастному мальчику, оставленному ее ветреной сестрой. Она никогда не смогла бы так поступить с ним.

...Другая девочка Суок появилась в жизни Олеши как спасательный круг для тонущего. Он и не знал, что средняя сестра Ольга давно и молчаливо влюблена в него. «А вы бы меня не бросили?» – страшась и надеясь, спросил ее Юрий. «И от сестры и до сестры замкнулась жизнь волшебным кругом» – оставит тогда Олеша запись в своем дневнике. Ольга, став его женой, скоро поняла: призрак дружочка будет с ними всегда. Даже когда через пять лет в очередном издании «Трех толстяков» Олеша напишет новое посвящение – уже ей, Ольге Густавовне Суок – молча примет этот обман. Наивная попытка спрятать яркую и мучительную любовь к Симочке! Ведь это именно она зашифрована в циркачке Суок и кукле наследника Тутти. 

Трудное счастье

 Юрий Олеша и сестры Суок: «И от сестры и до сестры замкнулась жизнь волшебным кругом…»
Юрий Олеша и Ольга Суок. 1931. 

Ольга Суок стала для Юрия Олеши верным другом, спасительным якорем, который позволял ему держаться в этой жизни. Ольга не ревновала, не устраивала скандалов, жила рядом по инерции. Так же вяло наблюдала, как Олеша начал пить... В московском Доме литераторов писателя все чаще видели не в зале для выступлений, а в буфете со стаканом водки. Триумф «Зависти» и «Трех толстяков» уже в прошлом, а те, кто выросли на его книгах, особенно ценя «Ни дня без строчки», и писали уже свои книги, считали за честь угостить мэтра выпивкой и повеселиться: тот был блестяще остроумен! Она станет безропотно сносить его приступы хандры и длительные запои, она разделит с ним забвение и трудности. 

А Симочка при любых обстоятельствах умела комфортно устраиваться в жизни. Когда в 1936-м арестовали Владимира Нарбута (тот сгинул потом в сталинских лагерях), не она, а сестра Лидия, вдова Эдуарда Багрицкого, пошла заступаться за него в НКВД и вернулась домой только через девятнадцать лет. В ссылке Лида узнала сначала о женитьбе сына Всеволода, потом о его гибели на фронте. А невесткой Лидии Суок-Багрицкой была Елена Боннэр, которую весь мир в 70-х узнает как жену академика и диссидента Андрея Сахарова. 

Симочка же недолго горевала: началась война, и, чтобы уехать из Москвы в эвакуацию, она прагматично вышла замуж за писателя, знатока и коллекционера живописи Николая Харджиева. В пятьдесят четыре года ей приглянется Виктор Шкловский, женатый маститый писатель и критик, у которого она служила секретарем. Даже в таком возрасте, как признавали многие, дружочек была сексапильна, а в разговоре так просто блистательна. Шкловский станет ее новым мужем. Когда выйдет в свет «Алмазный мой венец» Катаева, где Симочка больше похожа на похотливую и при этом ищущую выгоды самочку, он бросится публично пикироваться с автором. Литературный бомонд долго потом развлекал этот поединок двух престарелых корифеев: спорили вроде бы о литературе (Катаев имен в романе не назвал), а на самом деле – о Симочке. Один защищал ее честь, другой – память друга. Оба знали, что порой Олеша появлялся в доме четы Шкловских, что Виктор обычно молча уходил в свой кабинет и оставлял его наедине с женой Симой, а уже минут через пять провожал гостя, который брезгливо держал пальцами крупную купюру. Так дружочек компенсировала попранную любовь?

Сама же Серафима, говорят, прочитав катаевские мемуары, заплакала при свидетелях: «Какая я была счастливая в семнадцать лет... Как любил меня Юра!» Трогательная история их любви с Олешей рассказана Катаевым! А Симочка в ней – вертихвостка и стерва... 

Юрий Олеша до этого дня не дожил. К счастью. Иначе наверняка ринулся бы опровергать написанное близким другом и оправдывать своего дружочка. Симочка – его недолгая незабываемая сказка, а он в этой сказке настоящий волшебник. Ему хотелось так думать. Но у жизни совсем другие сюжеты. Поэтому и сказка Олеши «Три толстяка» о девочке Суок начинается правдиво: «Время волшебников прошло. По всей вероятности, их никогда и не было на самом деле».Юрий Олеша и сестры Суок: «И от сестры и до сестры замкнулась жизнь волшебным кругом…»Юрий Олеша. 

Юрий Олеша проводит дни в «Национале», пользуясь щедростью своих собеседников, которые станут наливать ему рюмку за рюмкой, находя общение с великим писателем весьма занимательным. 
Ольга Густавовна никогда не жаловалась. Она любила своего Юрия, даже имя его произнося особым способом. Она была красива, добра и терпелива. И несла свой крест безропотно до последнего дня.

После ухода Юрия Олеши 10 мая 1960 года, Ольга Суок станет по крупицам собирать воспоминания современников о своем талантливом, но так и не понятом многими супруге. 

https://kulturologia.ru/blogs/261017/36459/?utm_referrer=mirtesen.ru

https://e360.lv/masterskaja-2/ta-devochka-po-imeni-suok

Картина дня

наверх