Петр Глебов и Тихий Дон

Прошлой осенью убираем листву, мимо идут рабочие, возле могилы отца сбавляют шаг: «Здорово, Мелехов!» — и шагают дальше. И делают это не для нас, нет! Чувствуется, что этот ритуал повторяется изо дня в день...

В отце не было ни капли того, что сегодня называется звездностью. Собираясь в магазин, он звонил в двери соседок-старушек, спрашивал, что купить. Возвращался с кучей пакетов и снова обходил квартиры: «Александра Георгиевна, это вам», «Валентина Ильинична, все как заказывали»...

В день, когда папа умер, в ванной треснула и развалилась на куски раковина. Ни с того ни с сего.Петр Глебов и Зинаида Кириенко в фильме «Тихий Дон». 1958 г.

Рассказывает дочь Петра Глебова, педагог и переводчик Ольга Глебова:

- Папа ужасно обрадовался возможности сняться в «Тихом Доне» даже в массовке. О роли Мелехова он и не думал: ему шел уже 42-й год, его актерская карьера была весьма скромной, и имя Петр Глебов мало кому что говорило. А на главную роль в «Тихом Доне» у Сергея Герасимова было двадцать претендентов, все сплошь известные артисты. Но поговаривали, что, скорее всего, утвердят Александра Шворина — молодого красавца брюнета (он сыграл роль Марка в фильме Калатозова «Летят журавли»). А папе с кино не везло, он снялся лишь в нескольких эпизодах. В Театре Станиславского тоже дела обстояли плохо: главный режиссер Михаил Яншин почти ничего папе играть не давал, зарплата была соответствующая — мизерная. Семью, как могла, тянула на себе мама, она работала художником-архитектором, жили мы в коммуналке на «Кропоткинской» вместе с бабушкой Марицей и няней Машухой, впятером в одной комнате, и вот-вот должна была родиться моя младшая сестра Лена.

В это время на улице папа случайно встречает Шворина. «Петь, ну чего ты мучаешься? — говорит Саша. — В массовку «Тихого Дона» нужно колоссальное количество мужчин на роли военных, а ты такой бравый, подтянутый — то что надо. Три рубля за смену платят». Вот папа и пошел. Для одного из эпизодов его и других актеров одели в военную форму и попросили сыграть сцену, где вразнобой о чем-то спорят в папиросном дыму. Вдруг Сергей Аполлинариевич прерывает пробу: «Стоп, вот сейчас последнюю фразу кто сказал?» Папин голос чем-то зацепил режиссера: «Ну-ка, ну-ка, иди сюда! А ты кто?» — «Петр Глебов». — «Так, давай-ка поговорим, нет, не здесь». Герасимов посадил папу в свою машину, и они до утра катались по Москве, беседовали и пели песни. Наверное, отец рассказал о себе много любопытного. Не только что с малых лет отлично держится в седле, что для Герасимова, безусловно, было важно, но и всю нашу сложную семейную историю, с поворотами не хуже, чем у Мелехова!

Мой прадедушка, дворянин Владимир Петрович Глебов, владел имением Тарасково в Тульской губернии. Оно славилось конными заводами и еще знаменитыми глебовскими гончими собаками. Неподалеку было другое имение — Ясная Поляна, и его владелец, Лев Николаевич Толстой, бывал в гостях у Глебовых, они вместе охотились и вообще дружили. Моя прабабушка Софья Николаевна подарила Толстому лошадь и несколько глебовских гончих. По семейной легенде, Софья Николаевна стала одним из прототипов Наташи Ростовой. А потом две семьи и вовсе породнились — младший сын писателя Михаил женился на старшей дочери Глебовых Александре. С Элиной Быстрицкой в фильме «Тихий Дон»

У Владимира Петровича и Софьи Николаевны был сын Петр — мой дедушка. Высокий, статный, красивый человек, предводитель каширского дворянства. Он был женат, у него подрастали две дочери. Но... Он полюбил замужнюю женщину, жену своего двою­родного брата, — мою бабушку...

У бабушки Марии Александровны (в семье ее называли Марицей) не менее интересная и сложная история. В девичестве она Михалкова, и детский писатель и автор гимна Сергей Михалков приходился ей родным племянником. Марица вышла замуж за Владимира Григорьевича Кристи и родила в этом браке троих сыновей: Володю, Сережу и Гришу. Жили они в Назарьево, под Москвой. В какой-то момент ее муж Владимир Григорьевич увлекся масонством и стал надолго уезжать в Москву. Во время его отсутствия Марицу навестил его кузен — Петр Глебов. Это был обычный визит, ничего более, но гость очень впечатлил хозяйку дома, к тому же он потом приезжал еще и еще раз.

До Кристи стали доходить слухи. В порыве ревности он примчался домой, устроил бурную сцену. Затем увез Марицу с детками за границу. Тем временем Петр Владимирович затеял развод с женой — он твердо решил жениться на Марице. Но некоторое время они не виделись. И тут произошло одно громкое событие. Еще один родственник Кристи — его дядя, предводитель московского дворянства князь Петр Николаевич Трубецкой, — пригласил племянника с супругой в Новочеркасск на церемонию перезахоронения праха донских военных деятелей в усыпальницу нового собора, приуроченную к 100-летию Отечественной войны 1812 года. И в купе праздничного царского поез­да Кристи, приревновав жену к своему дяде, человеку почтенного возраста, в упор застрелил Трубецкого из револьвера. И застрелил бы и Марицу, если бы не произошла осечка. Третью пулю ревнивец пустил себе в лоб — опять осечка. Скандал был чудовищный. Мать Кристи упросила императрицу заступиться, и тот отделался ссылкой в свое родовое имение в Бессарабии. Но Марица с ним развелась.

Петр Глебов по-прежнему готов был на ней жениться, но его отец пришел в ярость: «Та самая Марица, из-за которой убит князь Трубецкой? Да я лишу тебя наследства!» И тогда бабушка сама поехала в Тарасково, чтобы объясниться с Владимиром Петровичем. Пока происходило это объяснение с глазу на глаз, бедный дедушка трясся как осиновый лист. Но через два часа его отец вывел к нему Марицу со словами: «Это самая достойная женщина, каких я встречал в жизни, и она твоя жена перед Богом и людьми». В этом браке родились двое сыновей: в 1914-м году — Федя, а в 1915-м — Петя, мой отец…

Сергей Михалков делает подарки

После революции конные заводы и имение у Глебовых забрали, вскоре оно было преобразовано в совхоз-миллионер. Многие наши родственники тогда эмигрировали, жизнь разбросала их по разным странам, но у Марицы даже мыслей таких не возникало. «Мы русские, — говорила бабушка, — ничего плохого никому не сделали, бежать нам не от кого и некуда». И даже после всех лишений, унижений и мытарств она ни разу не пожалела об этом решении. Дедушка умер в 1922 году, и бабушка осталась с оравой мальчишек. Их помогала растить няня Машуха, которая нанялась к бабушке еще 15-летней девчонкой и прожила в нашей семье 75 лет, вырастив несколько поколений Глебовых. Бабушка выменяла серьги с изумрудами на корову, и они с Машухой разбили огород — словом, как-то обустроились. И все же мальчишкам, чтобы заглушить голод, приходилось ловить и жарить лягушек, стрелять дроздов. Семья жила на краю деревни Дарьино, вдали от других домов, и по ночам Машуха с дедушкиным ружьем высовывалась в форточку и палила в темноту, чтобы думали: раз стреляют, значит, тут есть мужики.С Иннокентием Смоктуновским в телефильме-опере «Моцарт и Сальери». 1962 г.

В соседних Жаворонках летом снимали дачу Михалковы, и мамин племянник Сережа наведывался к родственникам в гости. Сережа был немного постарше Феди с Петей и взялся их просвещать: заводил в овраг и читал им пикантные места из «Ямы» Куприна. По крайней мере до тех пор, пока моя бабушка не застала троицу за этим занятием. В другой раз на Сережу все рассердились, когда он разбил Петину балалайку. Маленький Петя не расставался с балалайкой, дивно на ней играл, а еще и здорово пел. А тут они гуляли, увидели на дереве белку, захотели посмотреть, как она перепрыгнет на другое дерево, но она все не прыгала. И тогда Сережа, чтобы ее спугнуть, жахнул по стволу дерева Петиной балалайкой — естественно, она разлетелась в щепки. Петя — в рев, орал трое суток на всю округу. А в том же Дарьино снимал дачу Константин Сергеевич Станиславский с женой Марией Петровной Лилиной. И вот Лилина, слушая эти безумные крики, спрашивает: «Что случилось? Кто это так вопит?» — «Да Петька Глебов, ему балалайку разломали». Мария Петровна говорит домработнице: «Марфуша, возьми три рубля, сходи на станцию, купи ему балалайку». Так у моего папы появилась новая балалайка, которая до сих пор хранится в нашей семье, правда, на ней никто играть не умеет.

А Станиславский, наблюдая за стайкой голодных и драных детишек, носящихся по деревне, придумал создать летний дачный театр и поставил с ними спектакль «Любовь к трем апельсинам». Гриша, сын Марии Александровны от брака с Кристи, помогал с режиссурой, Станиславский уже тогда оценил его талант и потом пригласил в свою Оперно-драматическую студию. Федя рисовал декорации и играл короля, а Станиславский говорил ему: «Тянись, ты должен с трона видеть горизонт!» Федя так тянулся, что однажды вместе с креслом свалился в крапиву. А самому маленькому, Пете, досталась какая-то небольшая шутливая роль, но все равно он тоже мог похвастаться, что дебютировал на сцене у самого Станиславского!

Кстати, Федя в итоге стал художником. А Петя поступил в мелиоративный техникум. Он ведь рос как обычный деревенский мальчишка: ездил верхом босой и без седла, любил землю и природу, а от искусства, казалось, был далек. Но по специальности он проработал недолго, потому что старший брат Гриша уговорил его тоже поступить в Оперно-драматическую студию Станиславского, сейчас это «Электротеатр Станиславский».

Когда началась война, папе, как и другим артистам, полагалась бронь, но он ушел на фронт добровольцем. И все его братья воевали. Старший, Володя, пропал без вести, а остальные четверо уцелели. Папа служил в зенитной батарее, защищал московское небо, а между боями развлекал других бойцов пением под гитару.С Олегом Стриженовым в фильме «Неподсуден». 1969 г.

После войны папа женился на маме. Их познакомила Марица, которая встретила юную студентку театрально-художественного училища Марину Левицкую в гостях у своей приятельницы. Марина нуждалась в деньгах и искала, кому бы продать старинный серебряный портсигар. И Марица взялась помочь: «Мой племянник Сережа Михалков обожает такие вещи, купит непременно, давайте портсигар, а за деньгами приходите ко мне домой». Так и поступили. Придя за деньгами, моя мама познакомилась с моим папой. Родители прожили 53 года, и все это время ходили держась за руки. А тот портсигар спустя лет сорок вернулся к нам. Сережа, видимо, забыл, откуда у него портсигар, и подарил его папе на юбилей. На очередную дату он преподнес папе массивную настольную зажигалку в коробке с надписью «Сергею Владимировичу Михалкову от…» — уже не помню, от кого. А ниже Михалков продолжил надпись: «А от него — Петру Петровичу Глебову». Тут уж и папа включился в игру, передарив зажигалку их общему другу, редактору газеты «Красная Звезда», для чего на коробке была сделана надпись: «А от него — Александру Павловичу Беляеву».

Я хорошо помню и своего двоюродного дядю Сергея Михалкова, и его жену Наталью Кончаловскую. Помню ее длинные черные волосы, уложенные в пучок. Однажды с этим пучком вышла забавная история. Был большой праздник, родители устроили застолье человек на сорок. А папа как раз с очередных съемок привез бельчонка. Чудный был зверек, носился по всей квартире, на ночь его приходилось закрывать в клетку. И вот папин друг Евгений Леонов просит: «Покажите вашего бельчонка». Мама пыталась сопротивляться: «Поздно, а он маленький, спит уже». Леонов продолжает настаивать. И Ванда, Женина жена, ему в унисон: «Покажите». Мама сдалась, выносит сонного бельчонка на плече, тот ничего не может понять — кругом полно народу, шум, гам, яркий свет.

А вполоборота от стола сидит Наташа Кончаловская. И бедный зверек в ужасе бросается через стол ей на спину и зарывается в ее пучок, пытаясь спрятаться там от всего этого хаоса. Наташа в ужасе хватается за волосы, не понимая, что происходит, и бельчонок кусает ее за руку. Она — в крик, бельчонок в шоке прыгает на огромную хрустальную люстру, но там удержаться не может и падает в миску с сациви. Женя Леонов смеялся над этой сценой до тех пор, пока бельчонок, выбравшись из сациви, не пробежал по нему самому, как по стволу дерева, оставляя на модном Женином костюме следы орехового соуса, который, как оказалось, невозможно отчистить…

Урбанский тоже бывал в нашем доме, но гораздо реже. Много играя на сцене, он еще успевал сниматься, постоянно пропадая в киноэкспедициях. Перед тем как уехать в Бухару на съемки фильма «Директор», заглянул на несколько минут. Мы с Леной уже засыпали, но он зашел к нам в комнату, потрепал за щеки, поцеловал и, обращаясь к родителям, сказал: «Ох, ребята, если бы вы знали, как я хочу маленькую девку! Скоро Дзидре рожать — надеюсь, будет дочка!» А когда папа и еще несколько актеров Театра Станиславского, живших в нашем доме, пошли провожать Женю до машины, он, вдруг став серьезным, произнес: «Если вдруг что случится — похороните меня в моем зеленом костюме». И не дав друзьям опомниться, уехал.

Слезы на глазах отца я видела всего дважды: когда ему сообщили о гибели Урбанского и когда (это случилось через несколько месяцев после трагедии в Бухаре) умерла бабушка. Мне шел пятнадцатый год, поэтому Марию Александровну я помню очень хорошо. Каждое утро, вне зависимости от времени года, она обливалась холодной водой. Не позволяла себе объедаться, считая обжорство чуть ли не главным грехом. Курила одни и те же сигареты, мылась одним и тем же мылом, использовала один и тот же одеколон, утверждая: «У женщины должен быть определенный запах». Даже в старости у Марицы были очень красивые руки и ногти, за которыми она тщательно ухаживала. Лаком (упаси боже!) не красила, считая это вульгарным, но ежедневно полировала изящной старинной штучкой из слоновой кости с замшевым «животиком». И память ей не изменяла до самых последних дней. Помню, гуляем по лугу, я, напевая эстрадные песенки, собираю букет, а бабушка вдруг останавливается и говорит: «Послушай, как величественно звучат строки «Илиады» Гомера!» И начинает читать на древнегреческом...Жена и дочери Петраь Глебова

Тогда все постоянно ходили друг к другу в гости. Я не раз бывала у Михалковых. Сергей Владимирович меня удивлял: с одной стороны, он всегда требовал сдачи у таксистов, а с другой — не было человека более щедрого на помощь. Сколько раз при мне, едва зайдя в квартиру, он с порога садился за телефон, прямо в верхней одежде, а порой даже не снимая шапки, и по два часа делал звонки в высокие кабинеты: этого нужно устроить в больницу, этому нужны лекарства, этому квартира, этому место на кладбище… Он и папе пытался помочь, хлопотал за него перед Яншиным: «Михаил Михайлович, мой брат, Петя Глебов, талантливый артист, а ты его на задворках держишь и не даешь хороших ролей!» Но, к сожалению, Михалков этим сделал только хуже. Яншин был человеком властным, не терпящим никаких указаний, он из принципа совсем задвинул папу. Конечно, папа переживал из-за своей невостребованности. А потом он встретил Герасимова…С Петром Щербаковым, Ириной Мирошниченко и Зинаидой Дехтяревой в фильме «Наследство». 1984 г.

Возможно, история папиной жизни тоже повлияла на Герасимова. Как бы то ни было, но, доставив отца до подъезда, Сергей Аполлинариевич сказал: «Завтра приходи на фотопробы.

Герасимов решил, что это и есть его Мелехов. Из-за Глебова он даже отказал своему любимому ученику Сергею Фёдоровичу Бондарчуку, который тогда уже был известным актером.
Но режиссер оказался в меньшинстве. Глебова долго не утверждали, и тогда Герасимов потребовал созвать все руководство Студии имени Горького, перед которым заявил: «Я прошу наконец принять решение и прекратить всякие происки против Глебова! Я отвечаю за картину, и я вижу в нем то, что для меня ценно и дорого». В тот день директор картины догнал Глебова в студийном коридоре и сказал: «Ну что! Ты выиграл по трамвайному билету сто тысяч! Утвердили!» Но последнее слово оставалось за Шолоховым. Увидев на экране Глебова, Михаил Александрович прокомментировал на весь зал: «Он. Он живой и есть».

***

На роль Мелехова!» Герасимова не смутило, что актер намного старше героя, ведь папа всегда выглядел очень моложаво: стройный, поджарый, веселый, с густыми волосами, хорошими крепкими зубами и ярким блеском в глазах. И все же Элина Быстрицкая ужасно расстроилась: она успела свыкнуться с мыслью, что ее партнером, с которым ей предстояло много обниматься и целоваться, будет 24-летний красавец Шворин, и вдруг — непонятно кто, гораздо старше ее, да еще и практически дебютант в кино. Она-то к тому времени была уже довольно известной артисткой. Да и оператор картины Володя Рапопорт запротестовал: «Я не буду снимать Глебова! Во-первых, ему сорок лет! Во-вторых, он пришепетывает!» Действительно, у папы верхняя губа была довольно длинная, и звук получался чуть-чуть глухой, зато голос хорошо поставлен, так, что слышно издалека.

Но Герасимов настоял на фотопробах. И тут папе опять повезло. Гример Алексей Смирнов сразу проникся к нему симпатией, сделал точное попадание в образ — и чуб, и нос с горбинкой. И когда папа шел в фуражке и шинели по студии Горького, народ в коридорах ахал: «Это же Мелехов!»

Аксинью искали долго. Очень долго. Даже писали председателям колхозов в казачьих селах: посмотрите подходящую женщину среди местных жителей. В Москву приходили очень серьезные ответы: «Получив ваше письмо, мы снова перечитали „Тихий Дон (1957)“. К сожалению, ничем не можем вам помочь, так как ни у нас в колхозе, ни в окрестных хуторах подходящей Аксиньи нет».

Сыграть Аксинью — для Элины Быстрицкой это была мечта всей жизни. Она решила рискнуть и позвонила Герасимову. Он пригласил ее на встречу и дал прочитать небольшой фрагмент из книги Шолохова. Быстрицкая взглянула на отрывок и похолодела: еще в студенчестве именно этот текст ей не давался, она его пыталась исполнить в институте и провалилась. Прошло две недели, прежде чем ее снова вызвали на пробы. Все это время она думала, что Герасимов ее забраковал, а режиссер наоборот был убежден, что наконец-то повстречался с по-настоящему серьезной актрисой.

А вот Дарью Шолохов забраковал, и ассистенты режиссера заново искали подходящую кандидатуру на эту роль, пока не нашли Людмилу Хитяеву. Ее знали на студии Горького, потому что здесь у нее был дебют в картине «Екатерина Воронина». Уже пройдя пробы, Людмила Ивановна написала заявление, что не сможет утонуть, как требует того сценарий «ввиду отсутствия способностей и страха перед водой». Оказалось, что, живя на Волге, в детстве она трижды чуть не погибла в этой реке. Прочитав заявление, режиссер отшутился: «Не волнуйся, утопим как следует». Эпизод гибели Дарьи снимался тринадцать раз, пока Герасимов не добился максимального правдоподобия.
После утверждения актеров, режиссер собрал съемочную группу и объявил: «Мы начинаем работу над „Тихим Доном“, и вам предстоит стать другими людьми». Он предупредил мужчин, чтобы подготовили свои руки — они должны стать похожими на руки людей, работающих на земле. Такой же совет дал и актрисам: "Стирайте побольше, чистите посуду, скоблите полы, наведите порядок дома. У себя все сделаете — соседям помогите«. Местные казачки учили Быстрицкую ходить с коромыслом. «Чтобы и воду не расплескать, и мужиков с ума свести, воду нужно носить бедрами, тогда, — как они говорили, — казаки будут пялиться и глаза сломают!» И Элина Авраамовна была хорошей ученицей. Каждый день с пяти утра она выходила во двор с коромыслом на плечах.
Потом все актрисы выдвигались на речку, где руками стирали, полоскали белье, чтобы делать это легко, как настоящие казачки. И перед некоторыми сценами уже во время съемок Герасимов заставлял их сначала перестирать гору белья, а потом отказывался пудрить лицо, чтобы все было правдоподобно.

А однажды на съемочной площадке появился хор казаков-пенсионеров. Оказалось, режиссер специально пригласил людей, которые еще помнили времена, описанные в «Тихом Доне». Они стали настоящими учителями: как должно сидеть платье, как танцевать, как петь, как ходить по улице, как говорить, сохраняя местный диалект. Актеры вслушивались в их интонации, подражали их мимике. Сергей Герасимов всегда говорил, что Тихий Дон снял не он, а именно эти люди, настоящие казаки, сохранившие воспоминания о патриархальном казачьем образе жизни.

В казачью среду как родной вписался Петр Глебов. Он с местными жителями охотился, рыбачил, ходил на сенокос, а вечером во время ужина пел задушевные песни, отправлялся в ночное катание на лошадях. И вскоре его уже нельзя было отличить от настоящих донских казаков. Местные жители о нем говорили: наш станичник, и приняли сначала его, а потом его роль безоговорочно.

Местные жители очень серьезно подошли к тому, что снимается фильм о казачьей жизни. Они пооткрывали свои сундуки, пропахшие нафталином, достали свои старые костюмы и платья, украшения. И всем этим разрешали пользоваться во время съемок. Даже предметы утвари отдавали, те предметы обихода, которые не сможет достоверно воспроизвести ни один художник. А эти детали, которые наполняли фильм атмосферой, были очень важны для режиссера. Ведь сколько, например, рассказала о характере и судьбе Пантелея Мелехова одна лишь серьга в левом ухе.

***

У нас в семейном альбоме хранится фотография, на которой запечатлен момент подписания договора - продолжает рассказ дочь Глебова. Мэтры — на первом плане, а папа сидит сзади на краешке кресла и робко выглядывает из-за их спин. Это случилось 28 июля 1956 года, и в этот же день родилась моя сестра Лена. За такое совпадение Герасимов прозвал ее Аленка-Тиходонка.Петр Глебов с дочерьми

Осенью папа уехал сниматься на хутор Диченский. А через полгода настоял, чтобы мама, взяв меня и грудную Ленку, отправилась к нему. Нас хорошо встретили, поселили в курене у чудной бабушки Веры, папа брал нас с собой на площадку. Лина, как я с детства называла Быстрицкую, с их первых совместных сцен с папой сразу приняла его как партнера, у них сложились нежные и трепетные, почти семейные отношения. И с мамой Лина была очень дружна, они потом часто созванивались. Лина всегда считала, что мы с Леной больше похожи на нее, чем на маму или папу. Помню папин юбилей в ЦДРИ. Мы с мамой сидели в первом ряду. И вот на сцену вышла Лина и говорит: «Я хочу все-таки установить истину. Девочки, встаньте и повернитесь к залу! И пусть народ скажет, чьи это дочки! Мне кажется — мои». Мы и на спектакли к Лине в Малый театр приходили. Помню, на премьере спектакля «Касатка» папа вынес ей огромный букет, и зал взорвался восторгом: «О, Гриша с Аксиньей!» С Элиной Быстрицкой на премьере «Тихого Дона» в Париже. 1959 г.

И с Люсей Хитяевой мы тоже подружились. У них с папой потом даже был концертный номер — разговор Дарьи и Григория у плетня, — с которым они часто выступали. А ведь Люся сначала отказалась от роли Дарьи: «Героиня топится, а я плавать не умею». Но Герасимов даже обрадовался, что она не умеет: «Вот и будет убедительно». Пригласили тренера по плаванию, и вскоре она уже переплывала Северский Донец. А со съемкой сцены, в которой Дарья топится, вышла целая история. Дополнительная сложность была в том, что картину снимали живым звуком. И вот раздается команда: «Тишина на площадке!» Дарья крестится и входит в реку, а над водой оператор на специальном кране снимает тихую гладь, качание камыша, парящего сокола, кудрявые облака. И вдруг режиссер прерывает съемку: «Стоп! Что это такое? Людмила Ивановна, выходи, переодевайся!» Оказалось, в кустах уж заглатывал лягушку, и та, бедная, орала из последних сил. Ну что ж, общими усилиями спасли лягушку. Надели на Люсю сухую рубаху. Мы опять затаили дыхание, боясь нарушить тишину, актриса опять вошла в реку, оператор снова взмыл над водой. Вдруг откуда-то доносится громкая эстрадная музыка. И из-за поворота выплывает катер с веселой компанией на борту — это гуляют рабочие из города Каменск-Шахтинский. Пока помреж догнал их на лодке, пока проорал в матюгальник «Товарищи, дорогие, у нас здесь съемка!», пока вернулся обратно, солнце зашло, сокол улетел, пошла волна от катера. Герасимов объявляет: «Эту сцену продолжим завтра». И так у нас Люся топилась целую неделю. На хуторе только и было разговоров: «Ну что, Дашка-то утопла?» — «Да нет, говорят, завтра».Кадр из фильма "Тихий Дон"

Впрочем, тем летом стояла такая изнурительная жара, что «утопленнице», проводившей целый день в воде, можно было позавидовать. В перерыве все бежали купаться, окунались в реку с головой, плескались, плавали… Один только мой папа не мог позволить себе ничего, кроме как войти в воду неглубоко и постоять столбом. Все дело было в его носе.Ведь у Шолохова про Гришкину внешность сказано: «вислый коршунячий нос». Отец таким похвастаться не мог, пришлось делать ему накладной. Накладные носы тогда делались из гуммоза — это такой мягкий и очень податливый материал, но он тает на жаре, и пришлось художнику по гриму Смирнову изобретать особый состав. С этим носом все носились как с писаной торбой, каждый раз вымеряли на микронных весах, прежде чем приклеить его папе, и грим длился очень долго. А по вечерам папа снимал нос ниточкой, аккуратно скатывал его в шарик и клал в спичечный коробок, который оставлял на подоконнике в уголке (мебели в нашем курене не было никакой, и больше убрать драгоценный нос было некуда). А тут Лене исполнился годик, она у нас начала ходить. И вот как-то, маленькая, голопузая, она топ-топ к подоконнику, нащупала коробочку — а там «вкусняшка», у гуммоза ведь такой медово-масляный запах. И Лена свою находку съела. Хорошо еще, что состав безвредный. А вот съемки пришлось останавливать. У Смирнова пару дней ушло на то, чтобы снова вымерить и изготовить Гришкин нос.Кадр из фильма "Тихий Дон"

А один раз этот нос папу спас. В сцене, когда наша армия настигает австрийцев, Григорий впереди конницы мчится с шашкой наголо. Эпизод снимали на булыжной мостовой, которую полили водой, чтобы пыли летело поменьше. И вот конь под папой поскальзывается, падает, и папа летит через голову. Позже он рассказывал: «Я за долю секунды успел подумать, что, если войду головой в эти булыжники, нос придет в негодность. И это меня так напугало, что я успел сгруппироваться и принять удар на плечо». Ключицу себе он все-таки сломал. Съемки пришлось остановить. Зато нос остался целым и невредимым.

В другой раз снимали эпизод, когда вернувшийся из казачьего лагеря Степан «учит» Аксинью за то, что не сберегла мужнину честь. Гришка слышит крики, перемахивает как коршун через плетень — и начинается безумная драка двух самцов. Папа рассказывал: «Герасимов нам с Алексеем Благовестовым, который играл Степана, что-то объясняет, а я смотрю на Лешины кулаки — каждый размером со средний арбуз — и чувствую, как по коже бегут мурашки. «Ну, давайте попробуем», — распоряжается Сергей Аполлинариевич. Мы с Алексеем делаем страшные лица и начинаем слегка мутузить друг друга. Герасимов кричит «Стоп!», отводит нас в тенечек и говорит: «А теперь еще раз почитаем, как это описано у автора. «С разбегу сзади хлобыстнул занятого Степана. Тот качнулся и, обернувшись, пошел на Гришку медведем... Несколько раз Гришка катился наземь, сбитый Степановой кулачной свинчаткой». Там зубы летели, ребра трещали! Вот так и будем снимать или вообще не будем!» Мы с Лешей перекрестились, пожали друг другу руки — и ринулись биться».Игорь Дмитриев, игравший роль Евгения Листницкого, был в курсе, что Герасимов в точности следует роману Шолохова, поэтому на съемки эпизода, где Гришка бьет барина смертным боем, приехал хорошо подготовленным.
«Чтобы не покалечить Игорька, мне вместо нагайки дали веревочную плетку, — вспоминал папа. — Сбросил я его на землю, луплю, а у самого ощущение, что бью не по телу. После третьего дубля спрашиваю:
— Ну как ты?
Дмитриев шепчет:
— Я как у Шолохова прочитал — «кнут свистал», «бил зверски, окованными каблуками солдатских сапог»... Мы с женой три ночи не спали — мастерили защиту. Вот — смотри.
Распахивает шинель, а под ней от плеча до колен — броня из фанерных дощечек и ваты!»
Герасимов добивался достоверности во всем, поэтому и реквизит не привозили из Москвы, а собирали по дворам. Шали, крынки, коромысла, сбрую для лошадей приносили местные жители. Они же — вместе со своими коровами, телятами, гусями — снимались в массовке, вернее, просто жили в кадре, очень скоро перестав замечать камеру. Кстати, хуторяне звали актеров только именами героев. Как-то на Диченский приехали журналисты, чтобы сделать репортаж со съемок. Стали спрашивать у местных, где найти Петра Глебова. Те в ответ: «Не знаем... Нет на хуторе такого». Хорошо, кого-то осенило: «Так вы, может, к Гришке Мелехову? Вон его курень!»Рабочий момент съемок фиьма

Из-за этого носа папа даже не смог в полной мере насладиться свалившейся на него после выхода фильма популярностью. Его без носа узнавали далеко не все! Как-то раз папа ехал в такси, и водитель у него спросил: «Вы же артист? Да? Так я вас знаю!» Папа обрадовался: наконец-то! Чуть ли не автограф дать приготовился. А таксист продолжает: «Это же вы того пьяного водителя сыграли!» Действительно, был такой киноальманах «Родимые пятна», где в одной из новелл папин персонаж в пьяном виде сбивает пешехода. «Нам в ГАИ этот фильм каждую неделю крутят», — объяснил таксист.

***

У такой масштабной картины было несколько премьер. Первым зрителем, естественно, был Шолохов. Осенью 1957 года он приехал в маленький просмотровый зал киностудии имени Горького, сел на второй ряд и тут же задымил сигаретой, хотя курить в кинозале не разрешалось. Ну кто сделает замечание классику? Киногруппа разместилась у него за спиной. И вот показ закончился, все смотрели на его спину и на гору окурков в пепельнице, а вот понравилось или нет — было непонятно. И когда Михаил Александрович развернул лицо, оказалось, что его глаза были заплаканы.
Потом был показ для зрителей. Группа представила картину со сцены и перешла на балкон в кинозале, на котором все увидели актрису Нонну Мордюкову. Она-то не знала, что съемочная группа придет именно сюда, наоборот, хотела, чтобы ее никто не заметил. Ведь она, донская казачка, была уверена, что Герасимов пригласит на роль Аксиньи ее, свою ученицу. Но роль досталась Быстрицкой. До конца жизни Нонна Викторовна считала это несправедливым, а вот фильм ее захватил, и когда она смотрела его первый раз, отступили все обиды.

Но самую весомую оценку должны были дать сами казаки. Если бы они не приняли картину — вся работа оказалось бы просто напрасными усилиями. И вот настал день, когда привезли последнюю третью серию. Слух об этом быстро разошелся по Дону. Казаки ехали верхом, плыли на лодках, чтобы посмотреть фильм. Его крутили без остановок трое суток подряд в маленьком клубе рядом с домом Шолохова. В один из показов многие заметили в кинозале женщину в годах, одетую в казачье платье, которую привел на показ сам писатель. Сразу после финальных титров она незаметно покинула зал. Казаки шептались, что это и была та самая настоящая Аксинья, с которой автор «Тихого Дона» написал этот образ.
Чуть позже Элина Быстрицкая получила письмо за подписью тридцати старейших казаков Дона с просьбой сменить фамилию Быстрицкая на Донская. Она была удостоена звания полковника казачьих войск, а Петру Глебову командование Войска Донского присвоило звание почетного генерал-майора с правом ношения формы и оружия.

***

Вскоре после «Тихого Дона» режиссер Александр Иванов пригласил папу в картину «Поднятая целина» на роль есаула Половцева. Потом были «Балтийское небо», «Моцарт и Сальери», «Иоланта», «Сердце Бонивура», «Неподсуден», а в театре он по-прежнему оставался без главных ролей. Конечно, переживал, но никогда никому не завидовал. Будь иначе, разве смог бы сохранить дружбу с Урбанским и Леоновым, которые играли центральные роли чуть ли не во всех спектаклях?

В большинстве случаев актеры, даже если расчудесно общались на съемках, по их окончании не встречаются и даже не звонят друг другу. Но только не «тиходонцы». Чаще всего собирались у Ильченко, сыгравшего роль отца Гришки — Пантелея Мелехова. Даниил Иванович был одиноким человеком, а «Тихий Дон» словно подарил ему семью. Папу он до конца своих дней звал «сынком», к Люсе Хитяевой, Зине Кириенко и Лине Быстрицкой относился как к дочкам. Зазвав всех в гости, Даниил Иванович варил огромную кастрюлю борща, сам делал и коптил на балконе домашнюю колбасу, доставал из загашников соленья собственного приготовления.

В середине семидесятых дед Данила серьезно заболел. Папа отвез его в хорошую больницу, доставал лекарства, постоянно навещал. Едва появлялся на пороге, по отделению неслось: «Гришка к отцу приехал!» После выписки папа устроил Ильченко в Дом ветеранов, куда приезжал при первой возможности. Даниил Иванович слабел с каждым днем, и когда ноги перестали слушаться, папа выносил его в парк подышать свежим воздухом на руках.

Его сразу узнавали не все, но стоило людям понять, что перед ними — Петр Глебов, их любви не было предела. Папа много ездил по стране с программой «Товарищ Кино», там у них подобралась замечательная команда: Смоктуновский, Крамаров, Ивашов, Светличная, Лужина, Вицин и другие артисты. А спустя много лет Брежнев, посмотрев «Тихий Дон», настолько впечатлился артистом Глебовым, что стал интересоваться: «Кто это и что он имеет? Народный РСФСР? Надо дать ему следующее звание — народный СССР! Воевал? Ушел на фронт добровольцем? Орден Ленина ему лично от меня!» И в тот день в новостях объявили сразу о двух государственных наградах Петру Глебову. Кстати, телевизор у нас в этот момент работал, но я писала какую-то статью и выключила звук. Родители были на кухне. Тут начались телефонные звонки: «Поздравляем!» Мама с папой ни сном ни духом: «В чем дело-то?» Сказать, что папа был удивлен, — ничего не сказать…С Верой Альховской и Александром Михайловым в фильме «Мужики!..». 1981 г.

Как-то папа, поднимаясь в горку на «Мосфильме», почувствовал себя неважно — ему стало тяжело дышать. А поскольку все его братья ушли из жизни от сердечного приступа, папу решили срочно обследовать и принять какие-то серьезные меры. В Кремлевской больнице сказали, что нужно ставить кардиостимулятор. Папа разволновался: «Это будет видно? Нет? Но шрам-то останется? Вот пойдем с Севкой Санаевым на пляж, он непременно спросит, откуда шрам, и что я ему отвечу?» — «Папа, — говорю, — ты же не звезда мюзик-холла. Найдешь что ответить, например — что на охоте лазал по кустам. Разве лучше будет, если Санаев, как секретарь Союза кинематографистов, подпишет твой некролог?» В общем, поставили мы папу на очередь на операцию. А тут как раз ему предлагают роль Буденного в картине «Битва за Москву». И по сюжету он должен принимать парад на Красной площади верхом на коне.Папа соглашается, мало того, каждое утро дома висит на турнике и делает упражнения. Потом уезжает на съемки, два дня скачет по Красной площади в полной амуниции. И тут нам звонят из больницы: «Квартира Глебовых? Готовьте больного, подошла ваша очередь». Мама отвечает: «А Петра Петровича нет». На другом конце провода помолчали и говорят скорбным голосом: «Примите соболезнования». Мама смеется: «Рано, он на коне по Красной площади скачет в роли Буденного». Кстати, когда в назначенную дату за ним из больницы прислали «скорую», папа от доставки отказался, сел за руль своей «Волги» и поехал на операцию. Через два-три дня звоню в больницу и прошу дрожащим голосом: «Можно Петра Петровича пригласить к телефону?» На что мне отвечают: «А его нет в палате!» Оказывается, он очухался, съездил на «Волге» на рынок, накупил шашлыка и прочей снеди, позвал своего племянника Никиту Михалкова, потребовал гитару, и они в саду клиники закатили роскошный банкет для всего медперсонала. Папа прожил еще пятнадцать лет после той операции.С Борисом Куликовым в фильме «Емельян Пугачев». 1978 г. Мосфильм-Инфо

Про некоторых актеров, в том числе и про папу, говорят: актер одной роли. На самом деле в его фильмографии более пятидесяти картин, ведь после «Тихого Дона» его стали охотно приглашать в кино. Просто роль Гришки Мелехова такая мощная, что затмевает все остальные. И тут ничего не поделаешь.

***

Дочь Елена рассказывала: «В этот день папа, как всегда, откуда-то приехал. Мы сидели на кухне, ужинали. Фоном бубнил что-то телевизор. И вдруг - один звонок, второй, третий... Папа подходит к телефону, слышим только: «Что-что?! Что вы кричите, подождите - я только с дороги». Оказывается, в программе «Время» объявили о награждении. Два указа Верховного Совета в один день - случай небывалый. Что с отцом творилось в течение недели. То к окну подойдет: постоит, посмотрит. То молча ходит по комнате. Одно слово - потрясение... Хотя вообще к наградам он относился достаточно иронично, говорил: `Вот военные награды - это да, а эти... значки».Дочь Ольга рассказывала: «И почти никогда их не надевал. Не любил всего этого официоза. Привык же к простоте. Из любого ручья мог выпить, яблоко - максимум что делалось - обтиралось об себя. Купили ему калоши, так он боялся их надеть, говорил: «Ну как же, такую красоту буду пачкать». Костюм ему сшила на заказ - концертный, роскошный. Померил: вертелся, вертелся: «Нет, ну не надену. Чего я, Кобзон?» А вот лежать на траве, на солнцепеке, вместе с каким-нибудь кривым дедулькой и петь с ним полуприличные частушки - вот это было для него счастье».

В разгар перестройки у Глебова спросили, что он, человек, проживший большую часть жизни при Советской власти, думает о нынешнем времени? Вот что он ответил: «Люди жили, как могли, работали, учились, отстояли Отечество в кровопролитной войне, переносили лишения, экономили на самом необходимом, чтоб хоть как-то поднять детей. Надеялись на лучшее… И вот на старости лет им объявляют, что вся их жизнь — трагическая ошибка и чуть ли не сами они в том виноваты. А чтобы исправить эту якобы ошибку, людей опять ввергают в социальный эксперимент и опять во имя некоего светлого будущего. Я не политик и не хочу выступать судьей ни нынешнему, ни прошлому режимам, но меня беспокоят нигилизм и нетерпимость: большевики отрицали всю дореволюционную жизнь, демократы — всю доперестроечную. Неужели они не понимают, что за отвергаемой историей стоят людские судьбы? Те, кто перечеркивает прошлое, насаждает ненависть к нему, подкладывают динамит под будущее. Да, сегодня у нас вроде больше свободы. Но при этом большинство населения страны впало в унизительную нищету. Неужто и впрямь судьба у нас такая — сплошные крайности: если свобода — то анархия и беспредел, если капитализм — то непременно дикий, от которого люди шарахаются…»

Дочь Елена рассказывала: «Папа не умел себя жалеть. Когда врачи проверили его от корки до корки, от удивления просто развели руками. «Мы вообще, - говорят, - не понимаем, как он до сих пор жив». Настолько изношенным был его организм. Какой там насморк, какое там: нога болит! Сердце немножко прихватило - ай, ерунда. Накрахмаленная рубашка, галстук, гитара - и вперед. Последний свой концерт он дал 7 марта. 24-го папу положили в реанимацию».Старшая дочь Ольга

Вдова актера рассказывала: "Последний свой концерт он дал 7 марта, а 24-го его положили в реанимацию. В очередной раз стало плохо с сердцем. Но на свой день рождения он все-таки упросил докторов отпустить его домой. «Пускай побудет у вас, — сказала мне тогда врач. — Единственное, что меня волнует, — его блуждающий тромб. Он может оторваться в любой момент". Что и произошло 17 апреля 2000 года. В тот день Петр Петрович проснулся рано утром, разбудил жену — ей нужно было сходить в поликлинику, сдать кровь — попрощался, закрыл дверь и снова лег спать. Через некоторое время раздался звонок в дверь, звонила почтальонша. Глебов резко вскочил с постели и упал на пол замертво. Похоронен на Ваганьковском кладбище.

https://7days.ru/stars/privatelife/pochemu-bystritskaya-ne-k...

https://www.ivi.ru/titr/motor/tihiydonikazaki

https://www.liveinternet.ru/users/5320190/post359391397/

https://www.startfilm.ru/cadr/18388/