Лев Дуров нашел Советскую власть в сундуке
Известный актер рассказал улъяновцам любимые байки.
Любимый многими актер Лев Дуров, сыгравший в кино более 170 ролей, известен своей любовью к байкам. Правда, делиться своей «коллекцией» Лев Константинович не спешит:
— Вот скоро у меня выходит книга, купите и почитайте!
— Где вы их находите?
— Я их не собираю, они ко мне сами приходят. А любимых историй много. Одну из них, так уж и быть, расскажу. В одной из пьес я играл крестьянина-старика, который будто бы служит немцам. А на самом деле он партизан. Чтобы как-то разбавить патриотический текст (официоз я вообще не люблю), в одной из сцен, где женщина обращается ко мне со словами «Вот придет Советская власть, она тебе покажет!», я начинал бегать по избе. Заглядывал под кровать, под стол и в другие укромные места, вопрошая: «Ну где твоя Советская власть?». В очередной раз, играя эту роль, я открыл сундук, в котором с удивлением обнаружил огромный плакат с надписью «Советская власть». Коллеги пошутили. Хороший розыгрыш, мне понравился.
«Я ничего не делаю без души»
— Каких героев вам больше нравится играть — положительных или отрицательных?
— Актер — это профессия, поэтому для меня не имеет значения, хорошего или плохого человека мне предстоит играть. Но положительный образ передать сложнее. Только внутренне богатые артисты могут справиться с такими ролями. Если вы обратили внимание, то актеры, снимающиеся сейчас в сериалах, отличаются даже от тех, кто был занят, например, в «Семнадцати мгновениях весны». К сожалению, не все молодые люди внутренне богаты. Создается впечатление, что они переходят из сериала в сериал с теми же лицами и даже пиджаки не меняют!
А в культовом 12-серйном телесериале «Семнадцать мгновений весны» Дуров сыграл Клауса. Как позже признавался артист, сначала возникло желание отказаться от роли провокатора, а потом захотелось рассказать его историю – откуда же берутся такие люди.
— Лев Константинович, сейчас картина «Семнадцать мгновений весны» — шедевр. А когда снимали, чувствовалось, что так будет?
— Нет. Иногда смотришь материал и думаешь, здорово получается. А в итоге «мозаика» из кадров не складывается в единое целое. Иногда — наоборот. Но для меня главное, это не разочаровать своего зрителя.
— Что еще, кроме актерской профессии, вы делаете от души?
— Я ничего не делаю БЕЗ души. Если ты за что-то берешься, то нужно выкладываться на сто процентов, не люблю халтуры. Не нужно жалеть себя или бояться израсходовать слишком много энергии. Я вот каждый раз волнуюсь перед выходом на сцену.
— Лев Константинович, как вам удается сохранять оптимизм и здоровье?
— Не нужно беречь здоровье. Ты на сцену выходишь, чтобы потерять его часть. Если актер так не думает, значит, он не актер.
— Что вас подзаряжает: семья, работа, природа?
— Да все. Но кроме любви подзаряжает и неприязнь. Например, собственного директора или постановлений партии.
— К нам недавно с гастролями приезжал театр Армена Джигарханяна. Вы с ним общаетесь?
— Да. Это потрясающий человек. Однажды он на моих глазах снялся в главной роли за пять часов. Приехав на съемки, сообщил группе, что сейчас быстро отснимется, в четыре часа выпьет красного вина и улетит по делам. Ему говорят: «Армен, ты на i неделю сюда приехал!». А он в ответ только головой отрицательно покачал. Мол, успеем. Ровно в четыре часа съемки были завершены. Джигарханян — актер просто замечательный и грандиозный.
Нестыдное кино
— Вы приехали на фестиваль семейного кино. А что этот термин значит для вас?
— Семейное кино — это когда папе не стыдно, что это кино смотрит мама, а маме — что ее дети. И детям, в свою очередь, не стыдно, что мама и папа сидят вместе с ними перед телевизором. А вот если кто-то из них испытывает неловкость, то это вообще не кино.
— Вам предлагали сняться в нестыдном кино?
— Я всегда снимаюсь только в нем. Недавно сыграл в сериале «Синие ночи» о пионерском лагере 70-х годов. В картине идет полная реконструкция времени. Считаю, что пионерские лагеря — это одна из немногих заслуг Советской власти. По сравнению с тем, что сейчас творится с подростками, лагеря были спасениями для ребят и их родителей. Сейчас, к сожалению, молодежь сидит по подъездам, увлекается наркотиками и алкоголем. Сегодняшние девчонки и мальчишки привыкли к жестокости и насилию. Убийство человека или катастрофа воспринимаются как само собой разумеющееся. Ненормативная лексика и жестокость стали фоном нашей жизни. И это ужасно.
— В ближайшее время не собираетесь принимать участие в каких-либо проектах?
— У меня уже лежит готовый сценарий, который мне то ли приснился, то ли пришел в голову, когда бессонница была. Помню только, утром проснулся, позвонил драматургу. Он помог составить текст. Там нет ни крови, ни насилия, ни порнографии. Кому ни расскажу, все говорят, что сценарий замечательный. Правда, потом наступает гробовая тишина. Экранизировать никто не берется. Один из коллег даже сказал: «Лев, извини, какое-то советское кино получается». То ли комплимент был, то ли наоборот.
Байки от Льва Дурова…
…про Михаила Евдокимова
Мы очень дружили с ним, перезванивались каждый день. Он был добрейшей души человек. Не только мог заставить смеяться тысячи людей, но и сам был смешливый, как ребенок. Однажды, еще будучи ребенком, он тихо подошел к своему бате-кузнецу и спросил: «У тебя трех рублей нет?» На что отец ему невозмутимо ответил: «Отгадал».
Потом к отцу Евдокимова как-то пришел сосед. «Сергеич, у меня у вил отломался зубец, прикуешь?» Он серьезно посмотрел и ответил: «Ювелирная работа, три рубля, придешь через два дня». Тот поблагодарил, отдал деньги, и Евдокимов обратился к сыну: «На тебе деньги, беги в сельпо, там вилы по рублю. Возьми нам, этому дураку и оставшийся рубль припрячь на всякий пожарный».
…про Юрия Никулина
Что Никулин, что Ширвиндт — жуткие люди, оба негодяи. Я, например, никогда не ношу галстук. Знаете, почему? Однажды мне позвонили по телефону и сообщили, что я награждаюсь каким-то орденом и должен приехать в «Белый дом» в назначенный час 24 апреля. Я вымыл шею, надел галстук и поехал. Приезжаю, а часовые интересуются: вы что здесь? Я сказал, за орденом приехал. А они в ответ: сегодня не наградной день. Я попросил уточнить: приглашали-то из администрации Президента! Они стали звонить, и чем больше, тем у них погоны сильнее в недоумении подниматься стали: «Дуров, в администрации Президента перевернули все наградные листы на полгода вперед, вас там нет…»
Ну я начал спускаться вниз по ступенькам. Вижу, стоит Никулин. «Приехал все-таки, дурачок», — сказал мне старый добрый друг. Я его чуть не убил. Мы бегали вокруг машины. Я его все пытался ногой достать и постоянно кричал: «Ну что, получил?» Несмотря на то, что над «Белым домом» развевался государственный флаг, я слова всякие нехорошие кричал.
А чуть позже я получил письмо… из Голливуда на английском. А я этого языка не знаю, в школе немецкий учил. Стал искать переводчика, нашел. Он мне сообщил,, что кроме меня приглашается еще и Никулин, а также Дастин Хофман, Аль Пачино и Пол Ньюман. Я подумал, компания неплохая. Звоню Юре, говорю, что мне пришло письмо. Потом и он нашел такое же послание в почтовом ящике. Но на этом все и закончилось. Мне не позвонили ни через неделю, ни через две. Я связался с Юрой по телефону, а он и говорит, у тебя печать стоит на конверте? Я ответил, да. Он говорит, читай. Я читаю английскими буквами по-русски: счастливого пути, дурачок. Но я однажды тоже над ним подшутил: отправил его в Санкт-Петербург в его законный выходной на кинопробы, которых не было. Он мне тогда минут 15 по телефону объяснял, кто я такой.
…про пиротехника Гену
Как-то с Александром Збруевым мы снимались в военной картине «Пядь земли». Пиротехником у нас тогда работал знаменитый Гена, на одной руке у которого не было трех пальцев, а на другой — двух. Настоящий пиротехник. Я его неоднократно выручал. Он человек застенчивый, но страдал от одной слабости российской. Так, однажды в Ростове, куда мы прибыли на съемки, весь день лил дождь. Мы приехали в город с пиротехникой и вопреки правилам оставили «боеприпасы» (для съемок) в номере у Гены. И вот этот Гена уйдет гулять, а возвращается, держась за стенку. Потом поспит часа два и снова «на прогулку». Дежурная его постоянно пилила, мол, все артисты пьяницы, ходят тут, шатаясь. Он молчал-молчал. А потом, когда она что-то обидное сказала, вошел в номер и через минуту вышел. В одной руке он нес пулемет «Максим», а в другой — коробку патронов. Лента уже была заряжена. Гена спокойно развернул агрегат стволом в сторону дежурной и со словами «Ну, теперь, старая…, получай», открыл огонь. Конечно, патроны были холостые. Но пламя и грохот жуткие. Постояльцы высыпали в коридор. Гена кричит: «Ложись», — и продолжает палить. Все залегли. Вызвали милицию. Те приехали. Гена опять кричит: «Менты, на пол!». Те на пол. В общем, 40 минут он держался… А когда отстрелялся, встал за щитком на колени и сдался. Так полагается. Ну, минут 40 его били. Били все. А потом пришли ко мне: «Дуров, спасай. Гена в милиции, а нам картину снимать». Я пришел в правоохранительные органы, стал объяснять, что наш пиротехник человек интеллигентный, он не хотел, чтоб все так вышло, погорячился. И его отпустили.
... о Смирнитском
Как-то поехали мы на очередные гастроли. Меня пришли провожать мои друзья – акробаты братья Воронины. Они, любя меня, притащили какую-то чудодейственную мазь, избавляющую от облысения. Где-то в Тбилиси ее раздобыли. Странная масса, пахнущая чесноком. Всучили мне банку и пластиковую шапочку. Проинструктировали: втирай, дескать, на ночь в лысину, натягивай шапочку, а утром смывай. Недели через две волос попрет!..
Значит, поехали. Я в одном купе с нашей примой Ольгой Яковлевой, а в соседнем – неугомонная четверка: Гена Сайфулин, Валя Смирнитский, Георгий Мартынюк и Игорь Кашинцев. Ребята сразу же начали «соображать». Вскоре скребутся ко мне:
– Дед (одно из моих прозвищ), дай чего-нибудь закусить.
– Да нет у меня ничего.
– Ну что ты жмешься – вон у тебя какая-то закусь в банках. И как раз чесноком пахнет.
– Мужики, – говорю, – это не закусь, это мазь от облысения.
– Свистишь, дед. – И ушли, недовольные, допивать. Гудели до утра, спать всем мешали. Думаю: надо ребят проучить. Вижу – на крючке висит парик Ольги Михайловны. Длинный, кучерявый. Натянул парик, вылез по пояс голый и в соседнее купе стал стучать. Открыли они и спьяну глаза вытаращили. А я им этак торжественно-возмущенно:
– Что, суки, не верили?!
Смирнитский упал с полки и сломал руку. Мартынюк угрюмо пробормотал, обращаясь сам к себе:
– Допился…
У Сайфулина начались судороги. А лысый Кашинцев воскликнул с восторгом:
– Это, блин, жизнь! – И упал лицом в подушку.
Я удалился. А минут через пятнадцать они опомнились и стали ломиться в наше купе. Но строгая Ольга Михайловна их не пустила. Весь гастрольный сезон Смирнитский ходил со сломанной рукой и смотрел на меня волком.
Кадр из фильма "Беспредел"
– Мне везло на персонажей. Режиссер Игорь Гостев снимал фильм «Беспредел». Про зону. Первая правдивая картина на эту тему. Я играл Кума – заместителя начальника лагеря. Через Кума в лагерь передавали чай, наркоту. И вот Гостев мне говорит: «Буду снимать картину «Серые волки», сыграй мне одного из членов Политбюро». – «Кого?» – «Микояна». – «Какой я Микоян?» – «Вылитый». Спрашиваю у людей: «Похож я на Микояна?» – «Не похож». Поехали на «Мосфильм». Приляпали накладочку – одно лицо. И вот мы с внуком Ваней поехали в Цирк Владимира Дурова. В фойе стоял бюст Микояна, так мне сказали, что я больше похож на Анастаса Ивановича, чем его бюст.
В этом фильме снимался Сергей Хрущев. Ему картина не понравилась, и он снял свою фамилию с титров. Но потом извинился и все восстановил. Его отца Никиту Хрущева правдиво сыграл Ролан Быков.
* * *
Кадры из фильма "Серые волки"
– Фильм «Серые волки» мы снимали в правительственном заповеднике Завидово. Там начиналась сцена охоты на волков. Их, конечно, не убивали. Сшибали снотворным, обливали красной краской, и они спокойно спали. Стою я как-то на площадке, а рядом топчется человек в телогрейке: за отворотами – синий мундир, а солдатская ушанка сидит, как генеральская папаха. Весь подтянутый, красивый, лицо загорелое. Южный загар резко контрастирует с белым снегом. Я не выдержал: «Вы что-то хотите мне сказать?» А он и спрашивает: «Константиныч, ты знаешь, кто я такой?» – «Нет, не знаю». – «Я егерь Политбюро». – «Прости, но Политбюро уже сто лет как нет». – «А вот про меня забыли». Вытаскивает трудовую книжку и показывает. Действительно: «Главный егерь Завидовского заповедника». «Вот, – говорит, – вы про Хрущева тут снимаете, а вы знаете, что Хрущев мне чуть всю жизнь не искалечил? Помните, когда Вальтер Ульбрихт был у нас в России самым дорогим гостем? Никита всегда встречал его как родного. И вдруг звонок: Хрущев с этим Ульбрихтом приезжают на заячью охоту. А зайцев у нас в заповеднике нет! Что делать?!
Ну, мы привыкли ко всему. Приезжают члены Политбюро, им солдаты выталкивают оленей, кабанов, кому что нужно. Они их стреляли и хвастались потом охотничьими трофеями. Делать нечего, поехал я в соседнее хозяйство, поменял на бутылки зайцев и привез их в клетке. А зайцы, паразиты, оказались хитрыми и умными. Ночью умудрились открыть клетку и удрали. Утром мне говорят: «Слушай, главный, нет зайцев – все ушли». «Братцы, – говорю, – что делать будем?» А в это время слышу: «Вау! Вау!» – сирены орут. И едут с мигалками «членовозы». Я выбегаю навстречу и уже понимаю, что мне сейчас будут кранты. И вот машины останавливаются, вылезает Никита. Я поприветствовал его и говорю: «Никита Сергеевич, знаете, сейчас не сезон и зайцев в заповеднике нет». Он побагровел: «Как нет?! На Руси нет зайцев? Да я тебя сгною!..»
Короче, орал-орал, а потом говорит Ульбрихту: «Пошли!» И они зашли в охотничий домик. А я вдруг вспомнил, что у нас в баньке висят заячьи шкурки. И подумал: поймаем на помойке кота, зашьем в шкурку и выпустим под стволы. Все равно руководители сейчас напьются и ни хрена не поймут. Послал я ребят, они поймали сеткой голодного кота и зашили в заячью шкурку. Но, как известно, коты очень своенравные животные и страшно обижаются, когда над ними измываются.
Когда мы зашили кота, его вроде как бы парализовало. Он, видно, не мог понять, что с ним делают. Получился этакий котозаяц. Он не бежал, не прыгал, а мог только ползти. А я после этой процедуры пошел в охотничий домик. Никита увидел меня, нахмурился: «Чего тебе?» «Зайцы, – говорю, – появились». «Ну вот! А ты говорил, что зайцев нет! Ульбрихт, пошли!» Они хватают ружья и выскакивают на крыльцо. И видят – ползет это чудовище. Они вскидывают стволы и – бах! бах! И вдруг, этот заяц: «Мяа-у!» – и на сосну. Ульбрихт от такой сцены упал в обморок. А Никита орет: «Второй раз Германию победили! Завалили немца!»
Вызвали «неотложку», Ульбрихта увезли, а Никита еще три дня пил в этом домике. А позже рассказывал, как он был в больнице у Ульбрихта и тот сказал: «Никита, какой же дурак был Гитлер, что пошел на державу, где зайцы по соснам лазят».
* * *
– А вот еще история. Мы снимали дом в Осташкове. А в те места каждый год приезжали иностранцы, в основном немцы из Западной Германии – охотники на медведей. Они платили за лицензию большие суммы. А если заваливали медведя, то должны были заплатить, если не ошибаюсь, что-то около 10 тысяч марок. Вот как-то приехал такой немец, поселился в гостинице Осташкова и ждет, когда ему найдут медведя в берлоге. Он живет, а медведя все никак не найдут. Нет медведя! А срок лицензии кончается, и 10 тысяч марок накрываются медным тазом. Что делать?
И тут кто-то вспомнил: в соседнем городе в цирке есть медведь, у которого обнаружили катаракту. И умные ребята подумали: все равно ему погибать – возьмем для дела. Приехали – грустный медведь сидит в клетке. Расплатились за него водкой и привезли к себе. Тут же доложили немцу, что наконец-то медведя прикормили на овсах и завтра надо идти на охоту.
Немец затемно залег в овсах со своим ружьем и ждет. Егеря сняли с медведя намордник и выпустили. Ну, Мишка, наверное, подумал, что начинается спектакль, и пошел на задних лапах, как по манежу. А передними размахивает и кланяется во все стороны. А тут тропинка была, и по ней ехала дачница на велосипеде с авоськой с продуктами. Увидела медведя – брык! – и бросила велосипед, кинулась бежать. Медведь не погнался за ней. Он подошел к велосипеду, поднял его и поехал.
…Этот немец два месяца пролежал с инфарктом в реанимации в осташковской больнице. Потом его перевезли в Калинин. Не знаю, чем закончилась история с марками, но, думаю, немцы надолго запомнили и заячью, и медвежью охоту.
А вообще я с иронией отношусь к себе и ко многому, иначе жить придется с большим напряжением. Лично я просыпаюсь утром и пою. Для поддержки духа. А еще потому, что кино – дело забавное...
Из «Актерской книги» Льва Дурова – «Байки на Бис»:
Писсуар легендарного полководца
Среди нашей братии бытует поговорка «волка кормят ноги, а актера – елки». Понятно, речь идет о новогодних детских представлениях. Когда я работал в детском театре, то играл на елках везде: в Колонном зале, в Парке культуры, в Кремле, в клубе «Каучук», в клубе Зуева, в клубе Горбунова, в детских садах. Где только не играл!
И вот однажды в Кремле между елками захожу в необходимую всем комнату с буквой «М».
Стою, журча. Рядом встает еще кто-то. Тоже журчит. Я скосил вниз глаза – вижу генеральские лампасы. И вдруг печальный вздох:
– Ох, ох, ох!.. – И через короткую паузу провоцирующее на вопрос: «Что вы говорите?»: – Да-а-а?!
Молчу, журчу…
– Да, молодой человек, а ведь вы и не знаете, что это любимый писсуар Климента Ефремовича Ворошилова. Да-да-да!..
И лампасы ушли. И столько было в этом «да-да-да» боли, что я невольно прервал прозаический ритуал.
Действительно, какой-то задрипанный артист узурпировал любимый писсуар легендарного полководца, луганского слесаря Клима. Правда, я до сих пор не знаю ни одного сражения, выигранного им, да и конармейскую тачанку, кажется, изобрели махновцы. Но это неважно. Все равно – легендарный.
Глядя в любимый фаянсовый маршальский эллипс, я выдержал секунду уважения и… дописал. Потом вымыл руки кремлевским мылом и отдал писсуару честь.
Ещё хуже, чем шпионаж
Порой мы играли по десять елок в день. Пахота была чудовищная, но по тем временам только этим можно было подзаработать.
И вот в Детском театре артист Молодцов на елке играл Петуха. У него были такие красные ноги с большими желтыми когтями. В таком наряде ходить он не мог – передвигался по сцене прыжками. И вот однажды он чувствует, что опаздывает на Кремлевскую елку. Тогда он решает не снимать петушиные ноги, сверху надевает длинное пальто и из Детского театра прыгает на улицу. Такси взять не может. И тогда он скачет напрямик через Красную площадь, со стороны представляя диковинную картину: здоровенный мужик в длиннополом пальто скачет, как козел, с петушиными ногами. Как только он поравнялся с Мавзолеем, его вдруг схватили и через Спасские ворота куда-то поволокли. Стали обвинять в шпионаже (только шпионы пересекали границу на копытах), устроили дознание. Когда он объяснил, что бежит на елку в таком виде, ему, разумеется, не поверили, но все-таки решили позвать кого-то из артистов с Кремлевской елки для опознания «петуха». Пришел я, клялся, клялся, божился, что Молодцов никакой не шпион. Кажется, убедил. Отпуская его, генерал сказал: «Хорошо, я верю, что он не шпион. Но то, что он бежал в куриных ногах мимо усыпальницы вождя мирового пролетариата, это еще хуже, чем шпионаж».
Антиснегурочка
Еще был случай во время новогодней детской елки, когда Снегурочку играла Валечка Туманова. Это была такая странная елка. Как бы антиелка. И была антиснегурочка. Она как будто бы была очень плохой девочкой. По сюжету она это делала для того, чтобы проникнуть в стан злых сил и выведать у них все тайны – чтобы в конце концов празднование Нового года состоялось. И была у нее такая реплика: «А Дедушке Морозу я не дам слово учиться на одни пятерки!»
Однажды Валечка сказала:
– А Дедушке Морозу я не дам… – и замолчала.
Воцарилась пауза. И вдруг в зале какой-то мужчина произнес:
– Во дают!
Началась дикая истерика, уж как закончили эту елку, я не помню.
Как я играл Лису
У меня есть одна трагическая история. Меня за всю жизнь только однажды сняли с роли. Ни разу не снимали, даже Райхельгауз в «Чайке». Как я уже писал, тогда весь заработок был – одни елки. Говорухин в то время еще не снимал фильмы, так что делать было нечего, и мы где только не играли.
И вот я играл в Колонном зале Медведя. А заболела актриса. И мне сказали, чтоб я сыграл Лису. Выручай, спасай, на тебя смотрит Колонный зал. Ну, напялил шкуру лисы. И подумал, что лиса – это значит надо быть таким кокетливо-женственным… И я стал ко всем приставать – к волкам, к медведям, к Деду Морозу…
А тогда директриса была, Шульга, такая женщина огромная, с такой «халой» на голове и таким очень сильным мужским лицом. И когда закончилась елка, я уже был снят. И я слышал ее монолог. Она кричала:
– Это что за лиса???!!! У мальчишек пиписьки напряглись! Это что за лиса? Эта лиса – это не только проститутка, но и б…ь!
Елка с сюрпризом
Это произошло, когда я еще работал в детском театре. Я так замотался на работе, что забыл купить елку домой. 31 декабря вечером, отыграв спектакль, я поехал на Киевский вокзал, где, по словам моих коллег, можно было приобрести елку без проблем. Приезжаю я на Киевский. Темно и никого не видно… Время уже к двенадцати. Иду через сквер, и вдруг сиплый голос из темноты:
– Эй, парень, чего надо?
– Елку, – говорю.
– Так вот же елка! Бери!
Вижу, действительно стоит мужичок, держит елку. На мой вопрос: «Сколько?» мужик ответил: «Три рубля» (это была достаточно приличная по тем временам сумма). Но делать было нечего. Я протянул мужику трешку, он сунул ее в карман и что есть духу понесся к вокзалу, причем почему-то зигзагами, словно я собирался в него стрелять. Хотел я было тоже пойти, дернул елку один раз, другой, третий. А она меня не пускает. Оказалось, что я купил елочку, растущую в сквере!
Тамбовская травести
Эту актрису знали и любили все тамбовские театралы. Ее сценическое амплуа, травести, позволяло ей играть на сцене местного драматического театра мальчиков, девочек и подростков до тех пор, пока время не наложило на ее облик свой, неподвластный никакому гриму отпечаток. И тогда она, уже без грима, стала играть забавных старушек. Выйдя на пенсию, она решила съездить по своей надобности в Москву. В столице у нее не было ни родственников, ни знакомых, поэтому, сделав свои дела, она вернулась на вокзал. До Нового года оставалось двое суток. То ли у бывшей актрисы уже и не было денег на обратный билет, то ли ею овладела старческая апатия, но она спокойно притулилась в уголке лавки и стала равнодушно смотреть на вокзальную суету. А потом и задремала.
Начальник местного отделения милиции, который регулярно обходил подведомственную ему территорию, сразу приметил одинокую старушку и, когда на следующий день обнаружил ее на прежнем месте, сделал своим подчиненным разнос.
– Чем вы занимаетесь? – грозно спросил он. – До Нового года остались считаные часы, а в зале ожидания творится бардак! У нас здесь не гостиница! У нас вторые сутки сидит старушка, и никто не спросит, куда ей, что с ней? Приведите мне ее, я сам с ней поговорю, если уж у вас на это времени не хватает.
Привели старушку. Капитан побеседовал с ней, выяснил, что она травести, что ей нужно в Тамбов и что на последние деньги она купила пачку печенья, которым и питалась, размачивая его в стакане с газировкой за одну копейку.
– Чтобы с первым же поездом ее здесь не было, – приказал капитан-человеколюб и пошел перекусить, оставив вместо себя заместителя.
Заместитель был исполнительным офицером, и, когда наступил час отправления нужного поезда, он вызвал старшину и приказал ему посадить старушку со всеми почестями.
– А где ее багаж? – спросил старшина. Этого заместитель не знал, но он увидел рядом со старушкой туго набитый портфель.
– Не видишь?
– Вижу, – сказал старшина, взял портфель, подхватил под руку старушку и пошел выполнять приказание.
Он договорился с проводником, усадил старушку у окна за столик и взял под козырек.
– Счастливого пути! С Новым годом, бабуля! – и ушел. Поезд тронулся. Бывшая актриса долго смотрела бессмысленным взглядом в окно и никак не могла сообразить, что же произошло. Потом, на повороте, в ее бок уперся портфель. Она щелкнула замком, открыла его, и глаза ее наполнились слезами.
– Боже мой, – сказала она, – такого не может быть ни в одной стране, чтобы органы поздравляли с Новым годом обычную травести. Может, они подумали, что я из Франции? Да нет, они, наверное, меня узнали, – и стала доставать из портфеля коньяк, шампанское, бисквиты, буженину, шоколад…. – Родные мои, – приглашала она соседей по купе, – угощайтесь, пожалуйста. Мне ведь ничего не надо, кроме пачки печенья.
До Тамбова все было выпито и съедено.
И в тот час, когда травести выходила налегке из вагона, в Москве, в том же самом отделении милиции, появился лейтенант, только что сменившийся с дежурства…
– А где мой портфель? – спросил он у дежурного.
– А он у тебя был? – спросил дежурный.
– Зарезали-и!.. – простонал лейтенант и сел там же, где стоял.
https://ulpressa.ru/2008/06/05/article54244/
https://warsh.livejournal.com/10034106.html
https://www.sb.by/articles/monologi-i-bayki-lva-durova.html
https://tehnowar.ru/128374-novogodnie-bajki-ot-lva-durova.html
Свежие комментарии