На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Жизнь - театр

1 157 подписчиков

Свежие комментарии

  • Валерий Протасов
    Сколько богатств накоплено, что  ни разрушить  все шедевры, ни предать забвению не удалось никому.Красоты и музеи П...
  • ВераВерная
    Да, Светочка, помню, были темы.Красоты и музеи П...
  • Светлана Митленко
    Пожалуйста, Верочка.Гифки 81

Правдивые истории о жизни в СССР. Не укради!

Правдивые истории о жизни в СССР

Начало здесь

Не укради!

Всё началось с турника. Давно мечтал. И, наконец, сделал! Два уголка на стене, кусок водопроводной трубы нужного диаметра сверху – блеск!

Только труба была из чёрного металла и через пару месяцев стала пачкать руки. Шлифовка шкуркой надолго не помогала.

Как раз в это время я работал в НИИ министерства авиационной промышленности. Работы в основном велись на заводах – московских и подмосковных. И вот на одном из подмосковных заводов главный металлург как-то спросил меня, почему у меня руки в ржавчине. Я рассказал. Главмет похихикал и сказал: «Я знаю, что тебе надо». Пришли в цех. У глухой стены огромные контейнеры с надписями «Титан», «Нержавейка» и тому подобное – сборники для отходов производства. Главмет засунул голову в «Нержавейку» и со словами «Владей!» вытащил оттуда обрезок трубы – нужного мне диаметра, подлиннее, правда, но это же легко исправить. «А как через проходную?» - поинтересовался я. «Ну это уж ты сам!»

Цветовод-любитель из рассказа Карела Чапека признавался: «Я честный человек и крал только семь раз в жизни, и всегда цветы». Мой опыт был ещё беднее – всего один раз я вынес с завода в Волгограде баночку хлорного железа. Но там было много проще: положил в карман и всё. А здесь метровая дура…

Зашел в туалет, приспособил трубу в левую штанину и прихватил поясным ремнем. Верхний край упирался в подмышку, нижний опускался до середины голени. Ну да не страшно – до проходной всего метров сто. А там автобусная остановка, вытаскиваю трубу – и никому никакого дела быть не может: а вдруг у меня тросточка такая, в стиле хай-тек?

Проходную преодолел без проблем и только направился к остановке, как сзади забибикал заводской ПАЗик. Открылась его дверь, и директор завода приветливо пригласил: «До метро? – Садитесь!». Причина такого поведения была не в моих личных качествах, а в том, что наш институт практически самостоятельно решал одну из самых сложных для заводчан проблем – выполнение плана по внедрению и освоению новой техники.

Положение было аховое. Отказаться нельзя – последний дурак предпочтёт давиться в рейсовом автобусе по сравнению с комфортом автобуса служебного. Но и ехать с трубой под мышкой 20 км – не комильфо. Выбрав из двух зол меньшее, забрался внутрь. Мама дорогая – там весь ареопаг: главный инженер, главный технолог, прочие главнюки... А самое неприятное – начальник охраны завода. Он был недавно назначен и из кожи вон лез, чтобы доказать свою нужность. Попадись я сейчас – вылетел бы я с работы быстрее, чем пробка из бутылки с шампанским.

ПАЗик тронулся, я прицелился сесть и вдруг понял, что сесть не могу: труба не даёт согнуться левой ноге! Пришлось пройти на заднюю площадку, встать у открытого окна и сделать вид, что наслаждаюсь весенним ветерком. Главный инженер спросил заботливо:

– Что не садитесь?

– Да что-то неважно себя чувствую. Спасибо, я тут на свежем воздухе постою.

ПАЗик весело прыгал на ямках-кочках подмосковной дороги. А я вдруг понял: как ни прижимай трубу локтём – она неумолимо ползёт вниз! Ещё немного, она высунется из штанины снизу – и будет начальнику охраны и большая моральная радость, и радость материальная: премия в размере оклада. Эх, пропадай моя телега! – сунул руку под мышку и подтянул трубу на место. И только потом сообразил, что со стороны это выглядело, будто у человека защемило сердце и он грудь растирает.

А тут и метро. В общем, обошлось. И я дал себе зарок: ничего с секретных объектов не выносить!

А выстраданная труба прослужила без малого тридцать лет: и мне турником, и маленькому сынишке как основа для качелей, а когда подрос – снова как турник.

Результаты борьбы с пьянством и алкоголизмом в середине 80-х.

Флюс.

Из заводчан ближе всего сошёлся с начальником цеха КИП (контрольно-измерительных приборов) Олегом. Весёлый приколист, но мастеров своих держал строго.

Каждый, кто работал с паяльником, знает, что кроме припоя необходим флюс – состав, который позволяет припою растекаться по поверхности детали. В цехе КИП использовали канифоль, растворенную в спирте, для чего каждому мастеру раз в месяц Олег выдавал определенный объём спирта. Пояснять не надо, что до канифоли доходило не много.

А тут грянула «борьба с пьянством и алкоголизмом». И директор издал приказ «О мерах по усилению борьбы…», где каким-то 27 или 32 пунктом было велено начальнику цеха КИП месячную норму урезать вдвое, перейти на еженедельную выдачу, но спирт мастерам не выдавать, а пайку «лично заливать в ёмкости с заранее накрошенной канифолью». Что дисциплинированный Олег и проделал.

Я зашёл в его крошечный кабинет после раздачи спирта. Олег был против обыкновения серьезен и задумчив. «Ты понимаешь, – сказал он – все шли с такими постными лицами, как родственника похоронили. И только Петрович сиял, как начищенный самовар. А ведь не последний потребитель был. Что-то здесь не так…»

Мне стало интересно посмотреть на «постные лица», и в день следующей раздачи я пришёл пораньше, тем более что вопросов по делу накопилось. Пришёл цеховой кладовщик, принёс с центрального склада бутыль. Мастера выстроились в очередь. Я бы не назвал их лица постными. Люди с такими сияющими лицами если кого и хоронят, то либо застарелого врага; либо действительно родственника, от которого долго дожидались богатого наследства. Первый в очереди протянул Олегу склянку с лежащими на дне желтыми кусочками канифоли. Олег с серьёзнейшим лицом залил спирт и уже почти отдал склянку владельцу, как вдруг заулыбался, отдёрнул склянку и понюхал.

– Петрович! – заорал он – застрелю из табуретки, Кулибин недоделанный! А вы, Ломоносовы и Менделеевы, передовики советской химии – всем мыть склянки! Я теперь сам канифоль вам насыпать буду!

– Да ладно, Олег Евлампиевич – произнёс кто-то из «передовиков» – прям страна развалится, если мы граммулю употребим…

– Страна не развалится – посерьёзнел Олег – но раньше у вас хватало и на флюс, и на себя. А теперь пайку урезали, и хватать будет только на дело – в лучшем случае. Серьёзно всех предупреждаю: у кого непропай будет, то по листку доработки определю вредителя «на раз», и мало ему не покажется.

Народ разошёлся. Олег снова засиял:

– Ну Петрович, ну мозгА! Это же он придумал вместо канифоли дроблёные леденцы засыпать, вот и сиял в прошлый раз. А потом с народом придумкой поделился…

Наковальня.

Упомянутый выше начальник охраны (условно Михалыч) работал на этом же заводе в военной приёмке. Ушел по возрасту в запас, и директор предложил ему возглавить охрану завода – чем-то предыдущий начальник крепко проштрафился, и его с позором «попросили удалиться». Так что пока он был «и.о.» и очень старался успехами в деле от этой приставки избавиться.

Маленькие преамбулы:

  1. В бухучёте предприятия есть статья «малоценные и быстроизнашивающиеся предметы (МБП)» или «малоценка». Это спецовки, лампочки, паяльники и т.д. и проч. Их списывают в момент выдачи.
  2. На заводе в цехе КИП широко использовали паяльники на 12 вольт.
  3. По каким-то причинам служебную «Волгу» директора на территорию завода не пускали – это было личное распоряжение директора. Причина – понятия не имею, хотя мысли есть.

Итак, действие первое (свидетелем не был, со слов Олега).

Шофёр директорской «Волги» пришёл в цех КИП и попросил Олега что-то в машине припаять-отпаять-исправить. Олег давно уже установил в машине спецрозетку, поэтому взял 12-вольтовый паяльник и пошёл. Но на проходной ему блокируют турникет. Олег в непонятках – всё-таки не последний человек на заводе. И пропуск в порядке: право выхода вне смены, право входа круглые сутки. «Не понял!» рычит Олег (очень неприятно, когда бьёшься в заблокированный турникет). Дама-вохровка с пренебрежительной интонацией (ох как быстро вахтёры научаются презирать проходящих!):

– Запрещено выносить материальные ценности!

– Какие ценности? Это малоценка, давно списан!

– Ничего не знаю, необходим пропуск на вынос…

Скандал «из-за куска ливерухи» разгорался. И то ли дама нажала какую-то секретную кнопку, то ли Михалыч сам услышал, но он нарисовался на поле боя. И встал, натурально, на сторону своей сотрудницы:

– Олег, ты же читал новую инструкцию о порядке перемещения материальных ценностей между цехами и за пределы территории завода? Я работаю для того, чтобы пресекать возможность выноса даже паяльника!

Олег ещё не остыл, поэтому сказал дерзко:

– Да у тебя что хочешь вынести можно! И ни одна твоя тётка (тут вохровка наконец обиделась) ничего не заметит!

Утихшая было свара начала вновь разгораться, как вдруг Олег (самый умный, наверное) вдруг перестал орать и брызгать слюной и ласково сказал:

– Слышь, Михалыч, а ты помнишь, у меня в «черном» крыле стоит наковальня?

– Ещё бы не помнить, прекрасная вещь!

– Так вот давай заключим с тобой англицкое пари: я эту наковальню – 30 кило! – вынесу и тебе к машине поставлю (машины сотрудников стояли за пределами территории на специальной площадке).

Михалыч только самодовольно хмыкнул.

Быстренько утрясли условия пари: срок – 10 дней, ставка 10 бутылок водки (в то время и одну-то добыть – подвиг!), администрацию не информировать.

Действие второе, чему я был свидетелем и даже соучастником.

Прихожу по своим делам в КИП:

– Олег, тут вот надо…

А Олег возбуждён, прямо места себе не находит:

– Это подождёт. Помочь можешь?

– Тебе завсегда и с удовольствием. А что делать?

– Подожди, сейчас Володька придёт…

Тут появляется новый военпред Володя с каким-то свёртком, и мы идём в «чёрное» крыло цеха, где стояли станки и та самая наковальня (в «белом» крыле паяли, настраивали и т.п. И чистота была близкая к стерильной). На наковальне сидит Додик, здоровенный мужик с интеллектом десятилетнего мальчишки, продолжатель династии родителей-алкоголиков, что-то типа грузчика в цехе КИП. Володя достаёт из своего свёртка – привязную систему парашюта! Додика быстренько в неё обряжают, между ног цепляют наковальню. Додик покряхтывает, делает несколько шагов – вроде всё нормально. На него натягивают плащ, Олег протягивает ему полстакана разбавленного спирта. То, что Додик пьёт всё, что горит, на заводе знали не только кошки, но даже мыши. И хмелеет практически сразу. И вот мы с Олегом тащим спотыкающегося Додика, Володя страхует нас сзади. На проходной вохровка постарше:

– Куда это вы его?

– В медсанчасть (которая была через дорогу, вне территории завода). Теперь положено обязательное освидетельствование…

Вохровка открывает нам проход для крупногабаритных грузов, мы выводим Додика на стоянку. Отцепляем наковальню. Володя запихивает Додика в свой «Жигулёнок» и быстренько уезжает (как потом мне сказали – отвёз Додика домой). Олег лихо мне подмигивает:

– А постой-ка ты здесь, чтоб никто наковаленку не спёр, а я за Михалычем схожу.

Вернулись они минут через пять. Михалыч потрогал наковальню ногой, посмотрел на инвентаризационную бирку:

– Ну давай, рассказывай, как сумели.

– Э нет, не было такого уговора! Одно могу обещать – больше никто так не сумеет. А я никому не скажу.

– Ладно – сказал Михалыч – пари я проиграл. И расплачусь сполна. Но есть два условия…

– Опять условия! Какие?

– Первое: десять бутылок сразу не смогу – и по деньгам, и по дефициту. Но в два-три приёма рассчитаюсь. Второе: отнесёте наковальню на место.

– А я хотел её тебе подарить…

– Никогда!

Выставил ли Михалыч все бутылки или Олег часть ему простил – не знаю…

Картина дня

наверх