На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Жизнь - театр

1 157 подписчиков

Свежие комментарии

  • Yvan
    Забавно, конечно, но жестоко так пугать.Гифки 81
  • Инна Диаманти (Брежнева)
    Рассказы Бондаренко - бездарная пошлость.Рассказы о животн...
  • Светлана Митленко
    Очень много разрушено, очень. К счастью в последнее десятилетие вроде взялись за ум. Пытаемся сохранить, то что остал...Красоты и музеи П...

Правдивые истории из жизни СССР. Мастера

Окончание воспоминаний про Министерство авиационной промышленности

Первая часть здесь

Вторая часть здесь

Третья часть здесь

Сегодня истории будут про золотые руки и светлые головы рабочих завода. Но начнём с завода как такового.

1. Товары народного потребления или Две кепки.

Восьмая пятилетка (1966-1970) не зря называлась «золотой» - косыгинские реформы, в основном ослабившие жёсткий диктат планирования, позволили увеличить все показатели в два раза. Грустили только директора оборонных предприятий: план гособоронзаказа (или как он тогда назывался?) с них никто не снимал, а вот определенный процент товаров народного потребления их обязали производить. Это было разумно: технологически оборонные заводы далеко ушли от производителей товаров народного потребления.

Завод, о котором я рассказываю, считался в отрасли ведущим по литью из любых металлов и сплавов. В своё время конструктор Яковлев сказал о конструкторе Бартини: «Уж если Бартини не сможет, то точно никто больше не сможет». Именно так обстояло дело с литейным производством: если на нашем заводе не смогли отлить что-то из чего-то, то будьте уверены – ни один завод в СССР тем более не смог бы!

Пользуясь этим деловым монополизмом, директор по шажочку осваивал всё новые области заказов на литьё. Самое трудное было – получить разрешение на изготовление памятников Ленину. Но и это удалось ценой неимоверных усилий, и к 1985 году завод имел разрешение на изготовление более 20 различных статуй и бюстов вождя. Из каких-то соображений каждая фигура имела свой номер. Более того, крупномасштабные фигуры отливались не целиком, а по деталям, которые достаточно быстро собирали на месте. И есть у меня подозрение, что все детали были в запасе на складе… Заказов было много (считалось обязательным иметь памятник Ленину чуть ли не в каждом селе). За план по товарам народного потребления директор больше не беспокоился.

Я очень любил работать на заводе в субботу: непрерывное производство было не столь уж велико, то есть почти вся электроэнергия была в нашем распоряжении. В тот памятный день мы впервые обработали два типоразмера лопаток на «установке 21 века». Приехали и директор с главным инженером. Ах, какими глазами они смотрели, как вместо положенных 10 нормочасов финишная обработка лопатки проходит минут за 10!

Работа закончена. Сидим у директора в кабинете. Заводчане негромко обсуждают своё, мы – своё. Вдруг звонок местного телефона. Директор снимает трубку, слушает: «Ну выпишите ему пропуск, я заявку принесу» и главному инженеру: «Павленко приехал. Чего ему надо?»

Через несколько минут в кабинет врывается мужик лет 50:

– Иван Иванович, выручай! Автокраном Ленину левую руку оторвало! А завтра у нас день города!

– Незадача! Какой у тебя номер?

– Пятнадцатый

– Точно?

– Ну что я свой город не знаю, что ли?!

Директор начал куда-то звонить, мы откланялись. Главный инженер подвёз нас до Москвы, по дороге объяснил, что это пришёл председатель горисполкома небольшого соседнего города - вишь, какая неприятность у человека…

В понедельник приехал пораньше, но главный металлург был уже на месте. И почему-то улыбался. Я протянул ему лопатки, сказал, какие анализы надо сделать.

– Когда это вы успели?

– В субботу…

– Подожди-подожди! Значит, ты Павленко видел?

– Видел, а что? Не сумели ему помочь?

– Что значит: не сумели? Всю ночь мужики наши работали, всё сделали. Только лучше бы не сделали…

Дело оказалось в следующем: за номером 15 числилось два типа монументов – 15 и 15-бис. Первый изображал Ленина без кепки, кепка в левой руке. Второй (при всех прочих одинаковых деталях) – кепка на голове, левая рука пустая. Поскольку председатель горисполкома уверенно говорил, что у него именно 15 фигура – директор и прислал ему бригаду медников с рукой от фигуры 15. С кепкой. Делали ночью, под брезентом. Когда рано утром брезент сняли – все обалдели.

Одна кепка была у Ленина на голове, другая в левой руке. Пришлось проводить день города без Ильича…

2. Золотые руки мастеров.

Токари.

Два друга, работавшие в одном цеху – Владимир и Кондрат – считались на заводе лучшими токарями, наиболее сложные детали поручали им. А по жизни были они очень разные: Володя спокойный, уравновешенный; Кондрат – шебутной, или как сейчас говорят – креативный: вечно куда-то лез, что-то разведывал.

Как я уже говорил, к получению и подтверждению разряда на заводе относились очень серьёзно. Так, для подтверждения высшего тогда 6 разряда раз в два года проводили сложный экзамен: претенденту выдавали чертеж детали со всякими хитрыми местами, которые трудно было выточить и померять. Через определённое время комиссия топала к станку претендента и с секундомером внимательно смотрела за работой. Потом промеряли соответствие размеров детали чертежу. Случаи отказа в подтверждении разряда были нередки.

И вот очередной экзамен для токарей 6 разряда. Раздают чертежи для изучения. И вдруг Кондрат заявляет:

– Не хочу я это точить!

– А что же ты хочешь? – удивляется председатель комиссии.

– Шар!

Володя стоял за спиной друга и кивал головой в знак согласия. Кондрат продолжал:

– Я вот нашёл в библиотеке инструкцию по нашему экзамену. Довоенную, но никто её не отменял. Там чётко сказано: претендент на 6 разряд может вместо предлагаемой комиссией детали выточить шар диаметром таким-то (я точные числа не помню - БВВ) с ошибкой по диаметру не более 2% и чистотой поверхности такой-то.

Все посмотрели на сидящего с краю комиссии старика. Это был легенда завода – лучший токарь прошлых лет. Его приглашали на все экзамены – память у него была прекрасная, и опыт огромный. Старик пожевал губами и спросил Кондрата:

– Не боишься на пятый соскочить?

– Нет, Иван Иванович, не боюсь!

Старик повернулся к председателю комиссии:

– Пусть работают!

Шар Володи был признан всеми. С шаром Кондрада возникли ожесточённые споры среди членов комиссии: если разницу в диаметрах поделить на бОльший диаметр – всё было хорошо. А если на мЕньший – получалось чуть-чуть больше нормы. Когда спорщики приустали, голос подал старик Иван Иванович: «Не ловите блох!». Зачли оба.

Но вот что странно! Другие претенденты (а не завалил экзамен никто) были почему-то очень недовольны. Считали, что комиссия создала для Кондрата и Володи прям-таки щадящие условия. Типа «если бы знали – мы бы тоже шарики точили!» Но Кондрат не был бы Кондратом, если бы не разрулил ситуацию сразу:

– А давай так: завтра после смены остаёмся и шарики точим. У кого ошибка больше – тот и проиграл. Бутылку! (напоминаю – был разгар борьбы с пьянством. Купить бутылку можно было с огромным трудомБВВ). А сегодня потренируйся – может, завтра сам соревноваться не захочешь.

Так и вышло: пришёл вчерашний недовольный и сказал:

– Не, не буду соревноваться!

– А что так?

– А размер такой, что говорить стыдно.

… Через два года Володя с Кондратом снова точили шарики. Больше желающих не было.

Слесарь.

Пригласили меня поучаствовать в комиссии по подтверждению разряда у слесарей (подозреваю – только потому, что я всегда приезжал на завод в костюме при галстуке) Главный металлург, правда, сказал: «Не пожалеешь!» Ох, и я точно не пожалел!

Дело было зимой (это важно!). Правил этого экзамена я до сих пор не знаю, но мы (комиссия) рассматривали готовые изделия. Приходит незнакомый мне сумрачный мужик, приносит металлический кубик с ребром сантиметров 7÷8. Кубик пускают по рукам комиссии. Смотрю: кубик и есть кубик, полированный металл, только грани какими-то тонкими линиями расчерчены. Председатель возвращает кубик владельцу и говорит почему-то: «Давай!». Сумрачный куда-то там нажимает – и кубик распадается на десяток, если не больше, самых причудливых загогулин. Мне, как гостю, предлагают собрать. Поскольку с сыном собирали подобные пластмассовые фигурки неоднократно, думал, что справлюсь легко. Ан фигушки! Вот вроде в этот паз должна вот эта закорюка заходить – а она туда не лезет. А другого места для неё нет!

Потом после меня ещё кто-то безуспешно попробовал, потом ещё… А потом председатель сказал: «Хватит, собирай!» Сумрачный сгрёб детали на лист бумаги, положил его на подоконник и уставился в окно. Председатель покашлял. Тогда сумрачный повернулся лицом к деталям, тем самым прикрыл их от нас своей спиной – и буквально через 5 секунд продемонстрировал собранный кубик. Комиссия занервничала:

– Нам-то как раз хотелось посмотреть порядок сборки!

– А ничего бы не вышло, – пробасил сумрачный – Эти детали сделаны из разных сплавов, с разным коэффициентом теплового расширения. Подогнаны при температуре градусов 10, не выше. А вы их руками нагрели, вот они друг в друга и не лезли…

– Ну ты уж в следующий раз что-нибудь новенькое! – сказал председатель

– Да давно пора, а то эта слишком простая сборка, – пробасил сумрачный…

Разметчик

Здесь никаких производственных чудес не будет, но рассказать про этого человека хочется.

Владимир Михайлович (запомнил потому, что так же моего тестя звали) делил двухкомнатную коммуналку с моим другом. Жизнь прожил не самую радостную: жена с ребёнком от него сбежала и признаков жизни не подавала. А он, человек верующий, не считал для себя возможным подавать на развод. И уж тем более жить гражданским браком. Он это называл «жить в блуде».

Работал он разметчиком высшей категории. То есть в его обязанности входила разметка заготовок, деталей, отливок, поковок под последующую обработку. То есть чуть дрогнула рука разметчика – деталь летит в брак. А Владимир Михайлович после бегства жены стал поддавать, и весьма сильно. Начальство, пару раз унюхав перегар, всерьёз предупредило – уволим! И он взял себя в руки и позволял себе только в пятницу вечером. Зато как он это делал! Друг пригласил как-то полюбоваться. Мы сидели у него в комнате, и нам было прекрасно видно, что происходит на кухне.

Михалыч обстоятельно готовил ужин: сварил картошку, почистил селёдку, посыпал её луком и полил постным маслом. Достал из холодильника бутылку водки. Потом принёс из своей комнаты «Вечернюю Москву», которую выписывал, и положил её на стол почему-то первой полосой вниз. Налил рюмку, и, двигая пальцем по газете, торжественным голосом прочитал:

– Октябрьский райком КПСС с глубоким прискорбием сообщает о скоропостижной кончине Грибовой Марии Николаевны – тут торжественный голос резко сменился обыкновенным – Вот Маня, ты уж больше не выпьешь – а я выпью!

И выпил. Закусил, пожевал. Наполнил рюмку:

– Кунцевский райком КПСС с глубоким прискорбием сообщает о кончине Сидорова Сергея Филипповича – вот, Серёня, ты уж больше не выпьешь. А я выпью!

…Что кончилось раньше – некрологи или водка – мы смотреть не стали.

Картина дня

наверх