На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Жизнь - театр

1 157 подписчиков

Свежие комментарии

  • Светлана Митленко
    Очень много разрушено, очень. К счастью в последнее десятилетие вроде взялись за ум. Пытаемся сохранить, то что остал...Красоты и музеи П...
  • Светлана Митленко
    Йэх... надо бы еще раз съездить туда. Подумаю как бы это сделать...Красоты и музеи П...
  • Валерий Протасов
    Сколько богатств накоплено, что  ни разрушить  все шедевры, ни предать забвению не удалось никому.Красоты и музеи П...

Великие истории любви. Жены декабристов 8

Очень интересны хитросплетения судеб итальянских потомков семьи Порджио. О них, их женах и судьбах и пойдет речь.

Поджио (Бороздина) Мария Андреевна (ок.1803-1849). Во втором браке княгиня Гагарина.
Российский дворянский род её отца имел украинское происхождение – он берёт своё начало от некоего шляхтича Юрия Лозынича, выехавшего в 1327 году из Волыни в Московское княжество.
Отец жены декабриста, красавец, генерал-лейтенант, таврический гражданский губернатор (1807-1816), сенатор (1812-1828), Андрей Михайлович Бороздин (1765-1838), – женился на её дурнушке-матери, Софье Львовне, урождённой Давыдовой (1774-?), исключительно из-за огромного приданого невесты (хотя и сам был далеко не беден).
Софья Львовна Давыдова была внучатой племянницей знаменитого светлейшего князя Григория Александровича Потёмкина (1739-1791), дочерью его родной племянницы, Екатерины Николаевны Самойловой (в первом браке – Раевской, во втором – Давыдовой)(1750-1825) – владелицы огромного количества сёл и крепостных душ на территории современной Украины. Она приходилась единоутробной (по матери) младшей сестрой знаменитому генералу Николаю Николаевичу Раевскому (1771-1829) и полнородной (от общих отца и матери) старшей сестрой декабристу Василию Львовичу Давыдову (1793-1855).
Таким образом, известная декабристка Мария Волконская (урождённая Раевская) была жене декабриста Поджио кузиной, а декабрист Василий Давыдов – родным дядей.

Мария Андреевна Бороздина родилась и выросла в Киевской губернии (кстати, её родной дядя с отцовской стороны, Михаил Бороздин, с 1800 по 1803 годы был Киевским военным губернатором). Со своим будущим мужем, декабристом Иосифом Поджио, познакомилась в великолепном имении своей бабушки – Каменке (современная Черкасская область Украины). Поджио был старше Марии на 11 лет, и на момент их знакомства он уже пять лет был вдовцом. Его первая жена, дочь статского советника Елизавета Матвеевна Челищева, на которой Иосиф Поджио женился в 1816 году, скончалась в 1820 году в родах, оставив 28-летнего вдовца с четырьмя маленькими детьми – сыном и тремя дочерьми, из которых старшей не было и пяти лет.
Родителей Марии Андреевны, помимо этого факта, не устраивало ещё и вероисповедание жениха дочери – он был католиком, как и его отец-итальянец. Однако, вопреки воле отца и матери, Мария вышла замуж за декабриста в начале 1825 года в Одессе – за что они лишили её богатого приданого. На момент ареста Иосифа она была беременна – сын Лев родился 8-го апреля 1826 года в имении матери Иосифа Поджио, Яновке Чигиринского уезда Киевской губернии.Поджио Иосиф Викторович (1792-1848). Отставной штабс-капитан.
Родился в Николаеве, в семье итальянца-католика Витторио Амадео Поджио, российского подданого. Католик. Воспитывался в Петербурге в иезуитском пансионе (до 1809). В службу вступил подпрапорщиком в л.-гв. Преображенский полк – 18.6.1811, участник Отечественной войны 1812 (Бородино), участник заграничных походов (Люцен, Бауцен), уволен по болезни от службы штабс-капитаном в 1818 году.
Член Южного общества (1824, принят В.Л. Давыдовым).
Арестован в своем имении – с. Яновке Чигиринского уезда Киевской губернии, доставлен из Киева в Петербург на главную гауптвахту, затем переведен в Петропавловскую крепость («посадить и содержать строго, но хорошо») в №11 Кронверкской куртины.
Осужден по IV разряду и  приговорен в каторжную работу на 12 лет, срок сокращен до 8 лет. Отправлен в Свеаборг, оттуда отправлен в Свартгольм, затем по высочайшему повелению по просьбе своего тестя А.М. Бороздина вместо Сибири отправлен в Шлиссельбург, где и отбыл назначенный срок (8 лет), пребывание его в Шлиссельбурге скрывалось от семьи, ему разрешено писать семье, не указывая места своего нахождения.

После ареста мужа Мария Андреевна целых пять лет безуспешно разыскивала его, многократно обращаясь к шефу жандармов А.Х.Бенкендорфу, к самому Николаю I. На все её запросы она получала в ответ либо отписки чиновников, либо молчание. Однако, жена декабриста оставалась его законной женой (ничего не зная о нём, но все эти девять лет воспитывая не только своего сына, но и детей мужа от первого брака) аж до 1834 года. В том году истёк срок “каторги” Иосифа Поджио, который он по просьбе тестя провёл в одиночном заключении. По мнению большинства историков, сенатор Бороздин поставил свою упрямую дочь перед выбором: либо Мария разводится с декабристом и выходит замуж во второй раз, и тогда Поджио отправляется на поселение в Сибирь – либо Иосиф Викторович (у которого, от постоянного нахождения в темноте в запертом помещении, началась цинга) навсегда остаётся в Шлиссельбурге – где, безусловно, долго не проживёт.
По распоряжению военного министра от 10.07.1834 Иосиф Поджио был отправлен с нарочным фельдъегерем на поселение в Восточную Сибирь. Там же он узнал, что его брак уже расторгнут, а жена вышла замуж за князя Александра Ивановича Гагарина (1801-1857).Рис. неизвестного автора. Поджио на отдыхе.

11 августа 1834 года Иосиф Поджио был отправлен на поселение в Восточную Сибирь и доставлен в Иркутск, а оттуда на поселение в село Усть-Куда. На поселении Поджио занимался тем, что учил детей, в частности Мишу Волконского и братьев Белоголовых. Подолгу жил в Иркутске, снимая квартиру на Большой улице. Через 5 лет пребывания Иосифа Поджио в Сибири к нему присоединился его младший брат Александр, срок заключения которого тоже истек.
Иосиф Викторович был любимцем декабристской колонии, особенно тянулись к нему дети, чувствуя его доброту, сердечность, искреннюю заинтересованность в их маленьких, но важных делах. Он обучал их танцам, охотничьему мастерству и языку, был поверенным их секретных замыслов, особенно перед новогодним праздником, когда готовились сюрпризы взрослым, он читал им журналы — те страницы, где рассказывалось о приключениях Следопыта в стране делаваров (романы Купера вошли в те поры в моду).

Николай Белоголовый вспоминал:
"Я помню хорошо фигуру Осипа Викторовича. В нем почти не удержался итальянский тип, он мало имел сходства с братом и, в противоположность последнему, был высок ростом, широкоплеч и далеко не такой выраженный брюнет. Его атлетическое сложение было, однако, совсем расшатано крепостным заключением. Он сильно страдал скорбутом, не выносил ни твердой, ни горячей пищи, и я помню, как свою тарелку супа он выносил всегда в холодные сени, чтобы остудить".

К тому времени здоровье Поджио было значительно подорвано. Во время обострения болезни Иосиф Поджио выезжал в губернский город, где его наблюдал местный медик по фамилии Эрнст, о чем в Иркутском архиве сохранились свидетельства.
Из очерка Марка Сергеева "Верстами не измерить":
«Особенно тяжелый приступ случился в начале января 1848 г. День-другой пролежал Иосиф Викторович дома, превозмогая боль и слабость, надеясь, что приступ пройдет. Погода, однако же, была против него, в рождество грянул сорокаградусный мороз, потом сразу — небывалая ростепель, снова стужа, теперь вот после Нового года отпустило. И все эти перемены эхом отзывались в его организме, приливы и отливы боли, легкость и тяжесть рук и ног, как будто жизнь и смерть тянули его каждая в свою сторону. 4 января стало совсем худо, он велел запрячь лошадку да и отправился в Иркутск, к Волконским. Прибыл поздним вечером, тотчас же сердобольная Мария Николаевна вызвала доктора Эрнста, он подбодрил больного, вышел в зал, где ждали его хозяева, и сказал «Завтра или, скорее, послезавтра».

8 января 1848 Иосиф Поджио скончался. Произошло это в доме Волконских, куда приехал за два дня до смерти. Похоронен на Иерусалимском кладбище в Иркутске. Могила Поджио разрушалась и была восстановлена. В настоящее время находится в запущенном состоянии.После второго замужества Мария Андреевна жила с мужем в имение отца в Кучук-Ламботе или в Одессе. В 1845 году Гагарины переехали на Кавказ и жили безвыездно в Тифлисе. Их брак был бездетным.
Умерла она рано (кстати, через год после первого мужа, который умер во сне в январе 1848 года) в 1849 году, в 42 года, и, можно сказать, по глупости.
Декабрист Н.Лорер так писал об этом событии в своих воспоминаниях:
«Княгиня Гагарина, бывшая Поджио, после бала взяла холодную ванну нарзана и тут же умерла от удара». Похоронена рядом с отцом в семейном склепе в крымском имении в Кучук-Ламботе. После её смерти имение перешло к вдовцу, князю А. И. Гагарину, который в 1853 году женился во второй раз – на молодой грузинской красавице Анастасии Давидовне Орбелиани, которая была на 24 года его младше.

Лихарева (Бороздина) Екатерина Андреевна (1807—1843). Во втором браке – Шостак.
Родная младшая сестра предыдущей, Поджио (Бороздиной) Марии Андреевны.
В отличие от своей старшей сестры (между ними было 3-4 года разницы) – видной и бойкой “козырь-девки”, была сдержанной и меланхоличной, как принято говорить, “томной” красавицей.
Всего за год до своего замужества, в 1824 году, была страстно влюблена в Михаила Павловича Бестужева-Рюмина (1801-1826) – одного из лидеров движения декабристов, казнённого в Петропавловской крепости с другими четырьмя “злодеями-заговорщиками”. Её чувство было взаимным, у историков есть основания полагать, что декабрист официально сватался к Екатерине Бороздиной (и даже получил согласие родителей невесты).  Однако, его родители (отец декабриста по жизни был исключительным самодуром и деспотом – после известия о казни своего сына-декабриста он публично заявил: “собаке – собачья смерть”) отказались дать своё согласие на брак, а Михаил Бестужев-Рюмин (яростный “карбонарий”, да) не осмелился их ослушаться.
Тем самым, по понятиям дворянского общества того времени, скомпрометировав ни в чём не повинную девушку (такая ситуация обычно подразумевала предосудительное поведение невесты).

Под каким предлогом его вызвал на дуэль Владимир Лихарёв (он не был кровным родственником оскорблённой невесты, в которую сам был влюблён, и, по правилам этикета, не мог вызвать на дуэль её оскорбителя) – до наших дней эта информация не дошла, хотя все и так знали настоящую причину поединка. Однако, она имела место 8-го ноября 1824 года, в Михайлов день.
Выстрел Лихарёва всего лишь сорвал левый эполет с плеча противника. Ответная пуля пробила тонкое офицерское сукно и застряла в мягкой ткани правого бедра. Врач, осматривавший раненого, посоветовал её оставить в теле.Дуэль и ранение открыли декабристу Лихарёву дорогу к сердцу девушки и обеспечили согласие родителей невесты – сенатор Бороздин, который очень переживал за репутацию младшей дочери после её компрометации Бестужевым-Рюминым и мезальянса старшей дочери, которая вопреки воле родителей вышла замуж за вдовца-католика с четырьмя детьми от первого брака, с радостью дал своё согласие Владимиру Лихарёву на брак с его дочерью. К тому же, жених был в самом начале вполне успешной карьеры, из богатой семьи (хотя равняться с богатейшими Бороздиными Лихарёвым, всё же, было трудно – и, кроме этого, у Владимира Лихарёва было девять родных сестёр и братьев, что сокращало его собственную часть родительского наследства), а главное – Екатерина оттаяла после истории с Бестужевым-Рюминым, и сама согласилась выйти замуж за Лихарёва.
Свадьба состоялась 17.8.1825 в местечке Тенепине Киевской губернии.
На момент ареста мужа Екатерина Лихарёва (как и её старшая сестра) была беременна. Единственный сын декабриста Николай родился в Тенепине 28-го мая 1826 года.Владимир Лихарёв, 1828 год, Читинский острог. Скорее всего, акварель декабриста Н.Бестужева

Лихарев Владимир Николаевич (1803-10 или 11.7.1840).  Подпоручик квартирмейстерской части.
Из дворян Тульской губернии. Отец – ротмистр Николай Андреевич Лихарёв (ум. 1826), мать – Пелагея Петровна, урождённая Быкова (ум. 19.1.1848). До 15 лет воспитывался дома у родителей, затем вступил колонновожатым в Московское учебное заведение для колонновожатых. В 1821 откомандирован к генерал-лейтенанту гр. Палену в конно-егерский дивизион, командирован на съемку земель военного поселения Бугской и Украинской уланской дивизии. Член Южного общества.
Арестован в доме И.В. Поджио в с. Яновке (они женаты на родных сестрах) – 29.12.1825, доставлен из Елизаветграда в Петербург на главную гауптвахту, в тот же день переведен в Петропавловскую крепость («посадить по усмотрению, дав писать, что хочет») в №13 куртины между бастионами Екатерины I и Трубецкого.
Осужден по VII разряду и  приговорен в каторжную работу на 2 года, срок сокращен до 1 года. Отправлен из Петропавловской крепости в Сибирь, в Читинский острог. По окончании срока в апреле 1828 обращен на поселение в г. Кондинск Тобольской губернии, в 1829 мать и жена неудачно ходатайствовали об определении его рядовым в действующую армию (кстати, именно потому, что для Лихарёва определение рядовым на Кавказ было вполне реальной возможностью (и время подтвердило это), его жена не хлопотала о своей поездке к декабристу в Сибирь – она надеялась вытащить мужа из Сибири).
По ходатайству матери разрешено перевести в Курган Тобольской губернии – май 1830, разрешено отправиться в Тобольск для извлечения пули, находящейся в правом бедре – 25.5.1832.

Всё это время, после рождения сына, Екатерина Лихарёва постоянно жила со своей свекровью в её имении Коншинке Тульской губернии. Объединённые усилия любящих женщин были направлены на облегчение участи сына и мужа в Сибири. В Курган шли бесконечные посылки и финансовая помощь. К своим хлопотам по переводу Владимира Лихарёва в действующую армию на Кавказ его жена подключила свою кузину по матери, Софью Александровну Бобринскую (урождённую Самойлову) – жену внука Екатерины II от Григория Орлова, графа Алексея Алексеевича Бобринского.  Граф Бобринский приходился кузеном правящему императору Николаю I, а его блестящая красавица-жена была близкой подругой его супруги, императрицы Александры Фёдоровны.
Именно эта супружеская пара графов Бобринских косвенно “виновата” в том, что Екатерина Лихарёва развелась со своим мужем, брак с которым (без той информации, которая будет дальше, совершенно непонятно – почему?) она так упорно сохраняла почти десять лет.
В официальной историографии (надо признать, всегда стремившейся к идеализации и всяческом обелении декабристов) принято считать, что-де Екатерину Лихарёву заставил развестись с декабристом (и вступить во второй брак) деспотичный отец, принудивший к такому же решению и старшую дочь, Марию.
На самом деле это не так.

В 1833 году Екатерина Лихарёва получила письмо от своего родственника, графа Бобринского, в котором он спрашивал о том, возьмет ли на себя семья Владимира уплату его долгов в количестве семи тысяч рублей. Сумма была очень большой (для сравнения – примерно такое годовое жалованье было у генералов рос. императорской армии того времени, да и то не у всех). Жена декабриста в недоумении обратилась за разъяснениями к мужу и к тому же Бобринскому. Владимир не ответил, а Бобринский сообщил, что Лихарёв, ссылаясь на бедственное положение семьи и якобы большие затраты на его операцию (по извлечению пули из тела) и лечение, попросил у Бобринского эту сумму на погашение долгов частным лицам. Бобринский провел свое маленькое расследование – просимая сумма была большой даже для него – и узнал, что декабрист, получавший на поселении от семьи достаточно щедрые суммы на свое содержание, умудрился ещё и задолжать огромному количеству людей – в Сибири Лихарёв так и не научился ни в чём себе отказывать, сохранив в ссылке все свои привычки богатого барина. Перенесённые им невзгоды и трудности только усилили со стороны декабриста жажду развлечений и удовольствий. Карты, выезды в местный “свет”, балы, женщины – всё это требовало немалых денег. Тех, которые отправляли мать и жена, Лихарёву явно не хватало.

Дело дошло до того, что губернатор Тобольской губернии В.И.Копылов был вынужден назначить следствие по долгам декабриста. Назначенный для него чиновник Яшин в своём донесении полностью подтвердил ситуацию с долгами Лихарёва. Копылов, видя невозможность удовлетворить многочисленных кредиторов Лихарёва, вошел с представлением к генерал-губернатору западной Сибири Н.С.Сулиме “о необходимости принятия общих мер к ограждению кредита государственных преступников, так как подобные займы, какие делал Лихарёв, нарушают Высочайшую волю, ограничивающую материальные средства государственных преступников”. Сулима вполне согласился с мнением Копылова и предложил распубликовать соответствующее распоряжение; долги же Лихарёва решено было уплачивать по частям из ежегодно получаемых им денег от родственников; и, кроме того, ему было выдано 200 рублей казенного пособия.

Именно эти причины, а не произвол отца (который, разумеется, был семейным деспотом, но только не в этом случае) побудили жену декабриста развестись с мужем.
В 1836 году, в Крыму, она вторично вышла замуж за гвардейского поручика Льва Шостака. Детей во втором браке у неё не было.
Умерла она совсем молодой, в 36 лет. Впрочем, успев пережить своего первого мужа (как и её старшая сестра) на три года.

После развода декабрист 21.6.1837 по “высочайшему повелению” был (вместе с декабристами М. Нарышкиным, М. Назимовым и Н. Лорером) определен рядовым в Отдельный кавказский корпус, выехал из Кургана  21.3.1837, зачислен в Куринский пехотный полк, а в 1838 назначен в отряд Н.Н. Раевского (младшего, сына умершего в 1829 году генерала Раевского, брата декабристки Марии Волконской) в Тенгинский пехотный полк. Убит в сражении с горцами (возможно, под Валериком).
Его гибель произошла на глазах у Михаила Лермонтова, который был лично знаком с декабристом.

Здесь уместно привести воспоминания еще одного очевидца: по словам жены сына декабриста Зинаиды Сергеевны Лихарёвой, Николай слышал подробности смерти отца от его сослуживца Н.С. Мартынова, который утверждал, что в день кончины Владимир Николаевич ехал с ним после боя, когда, увидев вдруг какой-то небольшой неприятельский отряд, поскакал стремительно туда и мгновенно был убит. Мартынов был убежден, что это было своего рода самоубийством…
Среди вещей Лихарева нашли превосходной работы миниатюрный портрет красивой женщины с печальными глазами – Екатерины Андреевны Бороздиной.

Сын декабриста Николай Владимирович Лихарев спустя 6 лет после гибели отца поступил добровольно на службу рядовым, т. к. не смог доказать своего дворянского происхождения – ведь все декабристы были лишены дворянства, их права и права их детей были восстановлены только по амнистии 1856 года. Он приехал на Кавказ и принял участие в войне с горцами. Николай Владимирович был во множестве мелких стычек, рекогносцировок и сражений в течение 1846-1848 гг. и был произведен в прапорщики, продолжив таким образом боевой путь отца, память о котором он боготворил.Единственный сын декабриста Владимира Лихарёва, Николай Владимирович, в старости. Время и место, где был сделан снимок, неизвестны.

Забавное замечание о сёстрах Бороздиных – после того, как они в 1834 году приехали в крымское имение отца, обе (каждая по своей причине) на какое-то время “забросили чепцы за мельницу” – в местном светском обществе ходили сплетни о их многочисленных любовных похождениях. Тогда ещё будущий муж старшей из сестёр, князь Гагарин, даже написал неприличную уличную песенку в её адрес. Однако, Новороссийский и Бессарабский генерал-губернатор, граф Михаил Семёнович Воронцов, жена которого, Елизавета Ксаверьевна, урожденная Браницкая – внучатая племянница князя Григория Потёмкина, тоже никогда не отличалась супружеской верностью (историки до сих пор гадают, от кого она родила свою дочь Софью (1825-1879) – от Александра Пушкина или от сына генерала Раевского, брата декабристки Марии Волконской, Александра – но то, что не от собственного мужа, не сомневается никто), – решительно взял блудных сестёр под своё “крыло”, принял у себя в доме, реабилитировав таким образом их репутацию в глазах общества.

Ну и несколько слов об Александре Поджио, как я и обещала.  До ареста младший из Поджио (в отличие от старшего брата) женат не был, хотя очень часто ему приписывают брак старшего брата и то, что якобы с ним жена разошлась..Неизвестный художник. Портрет Поджио Александра Викторовича (1798-1873). Дерево, масло. Начало 20-х годов XIX века. Государственный Исторический музейСудя по акварелям Бестужева Александр был вполне приятным на внешность.

После Петровского завода  Волконских перевели на поселение в Урик. Один из современников писал: «Мария Николаевна была молода и хороша собой, Волконский же уже был без зубов, совершенно опустился и заделался сквалыгой». В Урике у Волконских начинается почти что человеческая жизнь. Они уже и не не снимают, и не покупают – они строят собственный дом. В соседях – блестящее общество. Лунин, Вольф, Муравьевы. Есть с кем скоротать вечерок. Мария Николаевна сближается с Александром Поджио.

Демоническая внешность: густая черная борода, нос с горбинкой, пронизывающий взгляд. И редкое по тому времени отчество – Викторович.  Сплетни накрывают Урик и окрестности – Волконскую называют «женой двух декабристов». Сын декабриста Якушкина напишет впоследствии своей жене: «Много ходит невыгодных для Марии Николаевны слухов про ее жизнь в Сибири, говорят, что даже сын и дочь ее – дети не Волконского».

Вероятнее всего, это была просто игра, которая существовала одновременно с простой человеческой дружбой. Ну положен светской даме воздыхатель. Даже если минус сорок за окном. И даже если в нее давно и безнадежно влюблен еще один декабрист – Михаил Лунин. Два воздыхателя – лучше, чем один.

Мария Волконская писала сестре: «Это превосходный и достойнейший человек, он молод духом и меня боготворит». Но слухи ширятся.Как там было на самом деле не столь суть и важно. Но странности в поведении в дальнейшем все-таки существуют. После того как Волконские вернулист с сылки они стали проживать раздельно. Я об этом говорила.

В 1859 году в жизни Волконских вновь появилось запутанное недоразумение в виде Александра Поджио. Он, в отличие от Сергея Григорьевича, выехал из Сибири не сразу, задержавшись на некоторое время ради золотоискательства (неудачного). 02.05.1859 выехал из Иркутска в Псковскую губернию, где поселился у своего племянника Александра Иосифовича Поджио (сына его покойного старшего брата-декабриста) в селе Знаменском Торопецкого уезда. Вот так эта усадьба выглядит сегодня

Вследствие конфликта с племянником, отказавшимся выделить Поджио принадлежавшую ему часть имения, уехал из Знаменского в декабре 1859. В семье Волконских он всплыл летом 1861 года – в сентябре того же года Елена Сергеевна (дочь Волконских) наняла его управляющим имением Шуколово Дмитровского уезда Московской губернии, которое принадлежало её 8-летнему сыну от первого брака.Александр Поджио и его дочь Варвара. Венеция, 1864 год.

Надо сказать, что у Волконских Александр Поджио появился уже не один, а с женой и дочерью. Он женился ещё в Сибири, в 1851 году, на классной даме Иркутского института благородных девиц, Смирновой Лидии Андреевне (1823-1892) – и, по слухам, Мария Николаевна была очень огорчена, узнав в своё время об этом браке. У супругов Поджио была единственная дочь Варвара (1854-1922). Странности взаимных, теперь уже семейных, взаимоотношений Поджио и Волконских, продолжились и в европейской России. Начать с того, что в июне 1862 года Александр Поджио переехал (разумеется, вместе с семьёй) на постоянное жительство к дочери декабриста, Елене Сергеевне Кочубей, в имение Вороньки Черниговской губернии – в качестве гостя. Где, уже вместе с женой, ухаживал в 1863 году за умирающей Марией Николаевной. Тут нельзя не сказать, что к смертному одру декабристки (когда Волконская слегла, стало понятно, что она уже не встанет, но угасала она достаточно долго) приехал и её сын Михаил с женой, и младшая сестра Софья Николаевна. Но не муж. Согласно официальной версии, Сергея Григорьевича в это время свалил в Эстонии сильнейший приступ подагры, и впоследствии он очень сожалел, что не смог проститься с женой. Мария Николаевна Волконская скончалась 10-го августа 1863 года, в 58 лет, в Вороньках, “от болезни печени” (то ли сердца), и была там же похоронена.

О последних годах жизни декабристки её внук, Сергей Михайлович Волконский, оставил такие воспоминания: «Она смотрела на чужую жизнь из глубины своего прошлого, на чужую радость – из глубины своих страданий. Это не она смотрела строго, а её страдания смотрели из неё: можно всё забыть, но следов уничтожить нельзя. И я думаю, что это причина, по которой домочадцы, служащие, гувернантки боялись её».

А странности с Поджио продолжились и после смерти Марии Николаевны. В 1863-1864 годах он со своей семьёй сопровождал семью дочери Марии Волконской, Елены Кочубей, во время путешествия по Италии. Кстати, Александр Поджио был итальянцем по отцу, так что для него это было вдвойне занимательно. После возвращения в Россию весной 1864 года снова выехал за границу. Жил в Швейцарии (где сблизился с Герценом) и во Флоренции. В 1868 году снова жил в Вороньках. В 1873 году, смертельно больным (бросив в Италии жену и дочь, которые в Россию больше никогда не возвращались), опять приехал в Вороньки, где и скончался на руках у Елены Сергеевны Кочубей 6-го июня 1873 года (ну вот как это можно объяснить просто тем, что он был “близким другом семьи”, я не знаю). Завещал похоронить себя рядом с Марией Николаевной – а на деле, рядом с Волконскими (Сергей Григорьевич к тому времени уже 8 лет как упокоился около своей жены) в Вороньках, что и было исполнено.Слева - Александр Поджио, справа - Сергей Волконский в преклонных летах.

Занимательно, что и старший брат Александра Поджио, декабрист Иосиф Викторович Поджио (1792-1848), умер 25 годами ранее тоже в доме Волконских, но только в Иркутске. Он остановился у них по дороге на Туркинские лечебные воды, за два дня до своей скоропостижной кончины 6-го (или 8-го) января 1848 года.Декабрист А. В. Поджио. Фото Л. Перни. Италия. 1863.

После смерти жены Сергей Григорьевич Волконский ещё трижды ездил за границу, где встречался, в том числе, и с Герценом, и с Огарёвым. Занимался работой над своими мемуарами. С весны 1865 года поселился у своей дочери в Вороньках (до этого предпочитая Эстонию), чтобы, как он выражался, “сложить жизнь рядом с той, которая ему её сохранила”. Там он и скончался 28-го ноября 1865 года, не дожив двух недель до своего 77-летия. Согласно завещанию, декабриста похоронили в ногах могилы его жены под сельской церковью, которую выстроила над местом последнего приюта декабриста и его жены их дочь. Церковь была снесена большевиками в 1930-е годы, тогда же могилы Волконских и Поджио были утрачены.

https://www.kp.ru/daily/26320.5/3199750/

http://irkipedia.ru/content/podzhio_iosif_viktorovich

http://irkipedia.ru/content/podzhio_iosif_viktorovich

https://www.prlib.ru/item/351179

https://rudapani.wordpress.com/2017/06/18/%d0%b6%d1%91%d0%bd...

 

Картина дня

наверх