На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Жизнь - театр

1 157 подписчиков

Свежие комментарии

  • Yvan
    Забавно, конечно, но жестоко так пугать.Гифки 81
  • Инна Диаманти (Брежнева)
    Рассказы Бондаренко - бездарная пошлость.Рассказы о животн...
  • Светлана Митленко
    Очень много разрушено, очень. К счастью в последнее десятилетие вроде взялись за ум. Пытаемся сохранить, то что остал...Красоты и музеи П...

Нелегал по фамилии Эрдберг

Нелегал по фамилии Эрдберг, он же Александр КоротковЭтого человека гитлеровская тайная полиция – гестапо – тщетно разыскивала вплоть до окончательного разгрома нацистского Рейха. В Австрии и Германии он был известен под именем Александра Эрдберга, но на самом деле его звали Александр Коротков. Вся его жизнь и все помыслы были отданы служению Родине.
 
Он принадлежал к тем немногим сотрудникам советской внешней разведки, кто прошел все ступени служебной карьеры и стал одним из ее руководителей.

ТЕННИСИСТ-ЭЛЕКТРОМЕХАНИК

Родился Александр Михайлович 22 ноября 1909 года в Москве. Незадолго до рождения Саши его мать, Анна Павловна, разошлась с мужем и уехала от него в Москву из Кульджи, где супруг в то время работал в Русско-Азиатском банке. Александр никогда не видел своего отца, с которым после развода мать порвала всякие связи. Однако у него был старший брат, рожденный 2-мя годами раньше. Расставание родителей развело их по разным семьям. Старший воспитывался в доме отцовской сестры, которая была замужем за университетским преподавателем. В профессорской семье Павел оказался в окружении интересных людей и множества книг. Александра растила мать, скромная машинистка, и в отличие от старшего брата, получившего хорошее образование, ему пришлось по окончании школы зарабатывать на хлеб насущный. Саша устроился в частную электромастерскую, но это был уже конец НЭПа, и, когда хозяина след простыл, пополнил, как говорится, армию безработных. Тогда, кстати, и Михаил Якушин зарегистрировался на бирже труда. Вспомнилось о Михаиле Иосифовиче ещё и потому, что они с Павлом Коротковым в 20-х вместе начинали в хоккейной команде «Унион», а через десяток лет спорт снова свёл их в футбольной и хоккейной командах «Динамо». Но когда там объявился Якушин, Павел уже был, можно сказать, динамовским ветераном.
Житьё-бытьё порознь братьев не разобщило, они тянулись друг к другу, виделись иногда по нескольку раз на дню, благо жили по соседству — в районе Сухаревки. В разгар НЭПа Сухаревка, как и в дореволюционные годы, продолжала пользоваться дурной славой обиталища всевозможной шпаны, мошенников и воров. Но кого она притягивала притонами, а кого — спортивными площадками. Ярко выраженная спортивность братьев предопределила их маршруты в свободное от учёбы время. Два года (1922−1923) Павел осваивал футбол и хоккей на стадиончике в Самарском переулке. Там и базировался тот самый «Унион», а когда этот клуб почил в бозе, Павел с братом облачились в форму вновь созданной команды «Моссовет».
В 1924 году новое спортивное общество «Динамо» стало строить для своих команд, кочевавших по разным площадкам, собственный стадион неподалёку — в Орлово-Давыдовском переулке. Динамовцы привлекли внимание окрестных ребят своим энтузиазмом, основательностью постановки дела. По инициативе капитана команды Ивана Артемьева, исполнявшего, как тогда было заведено, и тренерские обязанности, они провели своеобразный смотр-конкурс для всех желающих (бег, прыжки, обводка стоек, жонглирование мячом, удары по воротам). Среди победителей, сразу принятых в динамовские ряды, оказался и Павел Коротков. Его путь начался с пятой команды. Но основной рассказ о младшем - Александре. Следом за Павлом стал тренироваться и играть в «Динамо» Александр.

Несмотря на материальные трудности, Александру удалось получить среднее образование. Он интересовался электротехникой и мечтал поступить на физический факультет МГУ. Однако нужда заставила юношу сразу же после окончания средней школы в 1927 году начать помогать матери. Александр устроился на работу учеником электромонтера. Одновременно он активно занимался спортом в московском обществе «Динамо», увлекаясь футболом и большим теннисом.Молодежная команда «Динамо». Первый справа в среднем ряду — Александр Коротков, слева — Алексей Прудников.

Став весьма приличным теннисистом, молодой рабочий время от времени выполнял роль спарринг-партнера для довольно известных чекистов на знаменитых динамовских кортах на Петровке. Спортивную карьеру Александра Короткова невольно порушил … председатель футбольной секции «Динамо» Вениамин Леонардович Герсон, по основному месту службы — помощник председателя ОГПУ Менжинского. Юноша явно понравился ему скромностью и уважительностью. Выяснилось, однако, что тот давно мается без работы. И Герсон пристроил его в техническую службу ОГПУ электромехаником лифтового хозяйства осенью 1928 года. Между оперативными и техническими работниками органов не существовало никакой стены, и на толкового парня обратили внимание руководители иностранного отдела, или, как тогда говорили, закордонной разведки. Александр Коротков был переведён туда делопроизводителем. Шефы знаменитого ИНО, отметив сообразительность и аккуратность новичка, вскоре определили его в центральный аппарат советской внешней разведки. Уже в 1930 году назначен помощником оперативного уполномоченного ИНО. Следует отметить, что Александр пользовался серьезным уважением в среде чекистской молодежи: его несколько раз избирали членом бюро, а затем и секретарем комсомольской организации отдела.

За пару лет работы в ИНО Коротков полностью освоился со своими служебными обязанностями. Его способности, образованность, добросовестное отношение к работе нравились руководству отдела, которое приняло решение использовать Александра на нелегальной работе за рубежом. Столь же стремительно выявилась его перспективность для заброски за рубеж. Но для этого требовалась, разумеется, интенсивная специальная подготовка.

ПЕРВЫЕ ШАГИ

Знаменитой ШОН – Школы особого назначения – для обучения закордонных разведчиков тогда еще не существовало. Сотрудников для направления за границу готовили в индивидуальном порядке, без отрыва от основной работы.

Главным, конечно, было изучение иностранных языков – немецкого и французского. Занятия велись по несколько часов кряду по завершении рабочего дня, а также в выходные и праздничные дни.
Немецкий Короткову преподавал бывший гамбургский докер, участник восстания 1923 года, коммунист-политэмигрант, работавший в Коминтерне. Он рассказывал о традициях и обычаях немцев, нормах поведения на улице и в присутственных местах. Даже счел необходимым посвятить Александра во все тонкости так называемой ненормативной лексики.

Таким же знатоком был и преподаватель французского. Он привнес в процесс обучения новинку – грампластинки с записями популярных парижских певиц и шансонье.

Затем пошли дисциплины специальные: занятия по выявлению наружного наблюдения и ухода от него, вождение автомобиля.

По окончании подготовки Александр Коротков получил назначение в нелегальную разведку и был направлен в свою первую зарубежную командировку. В 1933 году молодой разведчик выехал в Париж.

Путь Александра во французскую столицу лежал через Австрию. В Вене он сменил советский паспорт на австрийский, выписанный на имя словака Районецкого, а свое пребывание в австрийской столице использовал для углубленного изучения немецкого языка. В дальнейшем он так и не освоил классического немецкого произношения и всю жизнь говорил по-немецки как коренной венец.
Билет студента Парижской радиошколы на имя Карла Рошецкого и первая командировка. Молодые нелегалы Александр Коротков и Мария Вильковыская.
Через три месяца «словак Рошецкий» приехал в Париж и поступил в местный радиотехнический институт. Во французской столице Коротков работал под руководством резидента НКВД Александра Орлова – аса советской разведки, профессионала высочайшего класса. Он доверил Короткову разработку одного из молодых сотрудников знаменитого 2-го бюро французского Генерального штаба (военная разведка и контрразведка), привлекал к другим важным операциям.
Из Парижа Коротков по заданию Центра выезжал с ответственными миссиями в Швейцарию и нацистскую Германию, где работал с двумя ценными источниками советской внешней разведки. Судьбе было угодно почти одновременно отправить обоих братьев в Париж (у Александра был старший брат - Павел). Александр осваивал азы конспирации в своей первой зарубежной вылазке. Павел если и попадал прежде в сборную Москвы по футболу, то во второй состав, а тут, в августе 1934 года, как по заказу, набрал такую форму, что был включён в команду, собранную из лучших московских игроков для участия в рабочем первенстве мира. Оно было приурочено к антифашистскому слёту в столице Франции. Павел, разумеется, понятия не имел, что там с некоторых пор обитает младший брат. Зато Александр о приезде старшего знал: парижские газеты наперебой публиковали состав сборной Москвы.
Сейчас можно снисходительно взирать на первые международные опыты советских футболистов, встречавшихся тогда с рабочими командами гораздо чаще, чем с профессиональными. Но парижская пресса широко освещала игры любителей, а стадион со странным названием «Буффало» ломился от публики. На финале он вместил 25 тысяч зрителей.
Среди них постарался затеряться Александр Коротков, чтобы хоть издали, с верхних рядов трибуны, повидать брата, да и вспомнить свою футбольную юность. О личном свидании не могло быть и речи. Более того, чтобы случайно не столкнуться с братом или кем-то ещё из старых знакомцев, входивших в делегацию, Александр явился на стадион, когда мяч уже был в игре и все расселись по местам, а покинул его, не дождавшись окончания матча. В тот день советские футболисты обыграли норвежцев (3:0) и стали победителями турнира. Много-много лет спустя младший брат, к величайшему изумлению старшего, в шутку раскритиковал его парижскую игру, многими подробностями выдав своё присутствие на знаменательном для обоих матче.
Впереди братьев Коротковых ждали звёздные часы карьеры, не сопоставимой по роду занятий, но значительной в избранной каждым сфере деятельности. Однако вскоре в нелегальной резидентуре НКВД во Франции произошел провал: французская контрразведка заинтересовалась контактами молодого иностранца в «кругах, близких к Генеральному штабу». В 1935 году Александр вынужден был возвратиться в Москву.

Пребывание Короткова на родине оказалось кратковременным, и уже в 1936 году его направляют на работу по линии научно-технической разведки в нелегальную резидентуру НКВД в Третьем рейхе. Здесь он вместе с другими разведчиками активно занимается получением образцов вооружений вермахта. Эта его деятельность получила высокую оценку в Москве.

В декабре 1937 года из Центра поступает новое распоряжение. Коротков возвращается на нелегальную работу во Францию для выполнения ряда конкретных разведывательных заданий.
После аншлюса Австрии и Мюнхенского сговора Англии, Франции, Италии и Германии, фактически отдавших осенью 1938 года Чехословакию на растерзание нацистской империи, в Европе все острее ощущалась близость широкомасштабной войны. Но куда направит Гитлер немецкие войска: на запад или на восток? Возможно ли заключение очередного соглашения между Берлином, Лондоном и Парижем на антисоветской основе? Каковы дальнейшие планы западных государств в отношении СССР? Москва ждала ответа на эти вопросы. Перед резидентурой советской разведки во Франции ставится сложная задача вскрыть истинные намерения правящих кругов Запада, в том числе французских и германских, в отношении нашей страны.

В Париже Коротков работает до конца 1938 года. За успешное выполнение заданий Центра он повышается в должности и награждается орденом Красного Знамени.

«НОВОГОДНИЙ ПОДАРОК»

По возвращении в Москву разведчика ожидал неприятный сюрприз. 1 января 1939 года Лаврентий Берия, недавно возглавивший Наркомат внутренних дел, пригласил на совещание сотрудников внешней разведки. Вместо новогодних поздравлений нарком фактически обвинил всех разведчиков, возвратившихся из-за кордона, в предательстве, в том, что они являются агентами иностранных спецслужб. В частности, обращаясь к Александру Короткову, Берия сказал:

– Вы завербованы гестапо и поэтому увольняетесь из органов.

Коротков побледнел и стал горячо доказывать, что никто не сможет его завербовать и что он как патриот Родины готов отдать за нее жизнь. Впрочем, на Лаврентия Павловича это не произвело впечатления...
...Сейчас трудно сказать, чем было вызвано такое отношение Берии к Короткову. Возможно, негативную роль сыграло то, что на работу в органы госбезопасности он был принят по рекомендации Вениамина Герсона, бывшего личного секретаря Генриха Ягоды – одного из предшественников нынешнего наркома внутренних дел. И Герсон, и Ягода были объявлены врагами народа и расстреляны.

Не исключено также, что другим поводом к увольнению разведчика могла стать его работа в первой командировке в Париже под руководством резидента НКВД Александра Орлова, который затем возглавлял агентурную сеть НКВД в республиканской Испании. Перед угрозой расстрела он отказался возвратиться в Москву, бежал и в конце 1937 года перебрался на жительство в США. По-видимому, только полученная Коротковым высокая государственная награда спасла его от репрессий.
Впрочем, Коротков не стал гадать о причинах своего отстранения от дел и пошел на беспрецедентный по тем временам шаг. Александр пишет письмо на имя Берии, в котором просит пересмотреть решение о своем увольнении. В послании он подробно излагает оперативные дела, в которых ему довелось участвовать, и подчеркивает, что не заслужил недоверия. Коротков прямо говорит о том, что не знает за собой проступков, могущих быть причиной «отнятия у него чести работать в органах».Письмо А. М. Короткова наркому НКВД JI. П. Берии с требованием восстановления на работе после несправедливого увольнения. 9 января 1939 г.

И случилось невероятное. Берия вызвал к себе разведчика для беседы и подписал приказ о его восстановлении на работе.

И СНОВА ЗА ГРАНИЦЕЙ

Заместитель начальника 1-го отделения внешней разведки лейтенант госбезопасности Коротков сразу же направляется в краткосрочные командировки в Норвегию и Данию. Он получает задание восстановить связь с рядом законсервированных ранее источников и успешно с ним справляется.
В июле 1940 года Коротков выехал в командировку в Германию сроком на один месяц. Однако вместо месяца он провел в немецкой столице полгода, а затем был назначен заместителем резидента НКВД в Берлине Амаяка Кобулова, родного брата заместителя наркома госбезопасности Богдана Кобулова.

Разведчик восстановил связь с двумя ценнейшими источниками резидентуры – сотрудником разведотдела люфтваффе «Старшиной» (Харро Шульце-Бойзен) и старшим правительственным советником имперского Министерства экономики «Корсиканцем» (Арвид Харнак).

Коротков одним из первых понял неизбежность войны. Поскольку Амаяк Кобулов не хотел и слышать о приближающейся опасности, Коротков в марте 1941 года обратился с личным письмом на имя Берии. Ссылаясь на информацию «Корсиканца» о подготовке немцами агрессии против СССР весной этого года, Коротков подробно аргументировал свою позицию, приведя данные о военных приготовлениях Германии. Разведчик попросил Центр перепроверить эту информацию через другие источники.
Условия связи с «Корсиканцем», отправленные «Кенту» шифровкой из Центра. 20 августа 1941 г. и Справка, направленная начальником разведки П. М. Фитиным руководству о восстановлении связи с берлинской агентурой. 15 ноября 1941 г.
Из Москвы не последовало никакой реакции. Спустя месяц Коротков инициировал письмо берлинской резидентуры в Центр с предложением немедленно приступить к подготовке надежных агентов к самостоятельной связи с Москвой на случай войны. С согласия Центра он передал радиоаппаратуру группе немецких агентов во главе с «Корсиканцем» и «Старшиной». Позднее они станут известными как руководители разветвленной разведывательной сети «Красная капелла».
17 июня в Москву поступила телеграмма, составленная Коротковым на основании информации, полученной от «Старшины» и «Корсиканца». В ней, в частности, говорилось: «Все военные приготовления Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены и удара можно ожидать в любое время».

Обзор агентурных данных с приведенным выше выводом начальник 1-го Управления (внешняя разведка) НКГБ СССР Павел Михайлович Фитин повез лично «Хозяину» – Иосифу Виссарионовичу Сталину.

Павел Фитин, руководитель советской внешней разведки в 1939–1946 годах  Павел Судоплатов, начальник разведывательно-диверсионного управления, непосредственный руководитель Короткова.

Что произошло дальше находим в мемуарах Павла Анатольевича Судоплатова: «В тот же день, когда Фитин вернулся из Кремля, Берия, вызвав меня к себе, отдал приказ об организации особой группы из числа сотрудников разведки в его непосредственном подчинении. Она должна была осуществлять разведывательно-диверсионные акции в случае войны». По предложению Судоплатова его заместителем был назначен Эйтингон, незадолго до этого вернувшийся в Москву после ликвидации Троцкого. Для восполнения недостатка в кадрах по предложению Судоплатова на службу во внешнюю разведку были возвращены руководитель её «боевого крыла» («группы Яши») Яков Серебрянский, бывший командир крупного партизанского соединения в Приамурье Георгий Мордвинов и другие. А на следующий день, 18 июня 1941 года, была издана Директива Генштаба РККА «О приведении войск западных округов в боевую готовность к отражению немецкого удара», которая, как мы теперь знаем, была выполнена только войсками НКВД СССР, Черноморского флота СССР, Прибалтийского ОВО и частью Киевского ОВО. Западный Особый военный округ буквально сдался немецким войскам, был окружен и уничтожен, следствием чего стало быстрое продвижение немцев к Москве.

Таким образом, говорить о плохой непрофессиональной работе советской разведки накануне войны или недоверии Сталина к ее донесениям не приходится. Пособники немцев находились среди армейского генералитета и представляли собой второй эшелон троцкистского заговора, раскрытого еще в 1938 году. Выходит, что Берия преодолел последствия этого заговора в НКВД и обеспечил боеготовность своих войск к отражению агрессии, а начальники РККА Тимошенко и Жуков – нет. А поскольку расследование всех обстоятельств катастрофы 22 июня продолжилось после войны вплоть до внезапной смерти Сталина, то именно в этом следует видеть корни хрущёвско-жуковского военного переворота 1953 года и устранения Берии вместе с руководством госбезопасности.

За три дня до начала Великой Отечественной войны оперативный работник Берлинской резидентуры Борис Журавлев встретился с другим ценным источником – сотрудником гестапо «Брайтенбахом» (Вилли Леман). На встрече взволнованный агент сообщил, что война начнется через три дня. В Москву ушла срочная телеграмма.
Александр Михайлович Коротков

В ПОРУ ВОЕННОГО ЛИХОЛЕТЬЯ

Войну Коротков встретил в Берлине.

Ранним утром 22 июня 1941 года советское представительство в Берлине было окружено эсэсовцами. У Александра Короткова оставались доставленные дипкурьерами последние рекомендации Центра, новая инструкция по использованию приёмопередатчиков и крупная сумма денег для немецкой агентуры. Как быть? Свободный выход их посольства перекрыт. Друг Короткова, «чистый» дипломат и переводчик Сталина Валентин Бережков, выделенный для связи с МИД Германии, мог выезжать из посольства автомашиной только в сопровождении начальника эсэсовской охраны Хайнемана. Коротков внимательно наблюдает за поведением немца и приходит к выводу, что этот пожилой, из числа бывших полицейских служака, волею судеб ставший эсэсовцем, проявляет тщательно скрываемую от постороннего глаза доброжелательность к оказавшимся в беде советским людям. Того же мнения был и Бережков. Друзья решают, что Бережков попытается более тщательно «прощупать» немца и договориться с ним о выезде за пределы посольства со своим другом, которого надо оставить в городе на пару часов, чтобы тот успел попрощаться со своей немецкой возлюбленной. Эсэсовец понимающе кивает и соглашается. Таким путем Короткову удается дважды выехать за пределы посольства — 22 и 24 июня – и конспиративно встретиться с «Корсиканцем» и «Старшиной», передать им уточненные инструкции по использованию радиошифров, деньги на ведение антифашистской борьбы и рекомендации относительно развертывания активного сопротивления нацистскому режиму. Валентин Бережков щедро отблагодарил Хайнемана и услышал в ответ поразившие его слова: «Не забудьте потом о моей услуге…»

После войны и Коротков, и Бережков пытались разыскать этого симпатичного немца, оказавшего советской разведке услугу, смертельно опасную для него. Безрезультатно.Советское посольство в Германии на Унтер-ден-Линден. Здание разрушено во время Второй мировой войны. и «Александр Эрдберг», «Степанов», «Коротких»… Лейтенант госбезопасности Александр Коротков. Март 1940 г.

Прибыв в Москву в июле 1941 года транзитом через Болгарию и Турцию с эшелоном советских дипломатов и специалистов из Германии, а также Финляндии и других стран – сателлитов Третьего рейха, Коротков был назначен начальником германского отдела внешней разведки, который занимался проведением операций не только в самой нацистской империи, но и в оккупированных ею европейских странах. При непосредственном участии Короткова была создана специальная разведывательная школа для подготовки и заброски в глубокий тыл врага нелегальных разведчиков. Возглавляя отдел, он одновременно был и одним из преподавателей этой школы, обучавших слушателей разведывательному мастерству. Во время войны Коротков неоднократно вылетал на фронт. Там, переодетый в немецкую форму, он под видом военнопленного вступал в разговоры с захваченными нашими войсками офицерами вермахта. В ходе этих бесед ему нередко удавалось получать важную информацию.

В ноябре–декабре 1943 года полковник Коротков в составе советской делегации находился в Тегеране, где проходила встреча «большой тройки» – руководителей стран антигитлеровской коалиции Сталина, Рузвельта и Черчилля. Поскольку советской разведкой была получена достоверная информация о готовящемся немецкими спецслужбами покушении на участников встречи, подтвержденная английской разведкой, Коротков, возглавляя в иранской столице оперативную группу, занимался обеспечением безопасности лидеров СССР, США и Великобритании.

В том же году Коротков дважды побывал в Афганистане, где советская и английская разведки ликвидировали нацистскую агентуру, готовившую профашистский переворот и намеревавшуюся втянуть страну в войну против СССР. В годы Великой Отечественной Коротков несколько раз вылетал в Югославию для передачи маршалу Иосипу Броз Тито посланий советского руководства. Ему приходилось также неоднократно отправляться за линию фронта или в прифронтовую полосу, чтобы на месте разобраться в сложной обстановке и оказать практическую помощь разведывательным группам, заброшенным в тыл врага.

В самом конце войны, когда разгром Третьего рейха стал очевидным, Короткова вызвал к себе заместитель наркома госбезопасности Иван Серов и поручил ему важное задание. Он сказал Александру Михайловичу:

«Отправляйся в Берлин, где тебе предстоит возглавить группу по обеспечению безопасности немецкой делегации, которая прибудет в Карлсхорст для подписания акта о безоговорочной капитуляции Германии. Если ее глава фельдмаршал Кейтель выкинет какой-либо номер или откажется поставить свою подпись, ответишь головой. Во время контактов с ним постарайся прощупать его настроения и не пропустить мимо ушей важные сведения, которые, возможно, он обронит».
 Фельдмаршалу Вильгельму Кейтелю, подписывающему Акт о безоговорочной капитуляции Германии с немецкой стороны, подают текст Акта. Слева, второй от зрителя, за столом сидит Г.К. Жуков, подписавший Акт от лица СССР. Берлин. 08.05.1945 г.
Коротков успешно справился с заданием. На знаменитой фотографии, запечатлевшей момент подписания нацистским фельдмаршалом Акта о безоговорочной капитуляции Германии, он стоит за спиной Кейтеля. В мемуарах, написанных в тюрьме Шпандау в ожидании приговора Нюрнбергского трибунала, Кейтель отметил: «К моему сопровождению был придан русский офицер; мне сказали, что он обер-квартирмейстер маршала Жукова. Он ехал в машине со мной, за ним следовали остальные машины сопровождения».Полковник Александр Коротков (слева) и генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель

Напомню: со времен Петра I генерал-квартирмейстер русской армии возглавлял ее разведывательную службу.

В ПОСЛЕВОЕННЫЕ ГОДЫ

Сразу же после войны Коротков был назначен резидентом внешней разведки во всей Германии, разделенной на четыре оккупационные зоны. В Карлсхорсте, где размещалась резидентура, он занимал официальную должность заместителя советника Советской военной администрации. Центр поставил перед ним задачу выяснить судьбу довоенных агентов советской разведки, а с теми, кто уцелел в военном лихолетье, возобновить работу. Разведчикам, возглавляемым Коротковым, удалось выяснить трагическую судьбу «Старшины», «Корсиканца», «Брайтенбаха», погибших в застенках гестапо, а также встретиться с сумевшим выжить военным атташе Германии в Шанхае «Другом» и многими другими бывшими источниками. Советская разведка восстановила также контакт с агентом в ближайшем окружении фельдмаршала Листа, который всю войну ожидал связи с курьером НКВД.

В 1946 году Александр Михайлович был отозван в Центр, где стал заместителем начальника внешней разведки и одновременно возглавил ее нелегальное управление. Он имел непосредственное отношение к направлению в США нелегального резидента «Марка» (Вильяма Фишера), известного широкой публике под именем Рудольфа Абеля. Коротков возражал против командировки в США вместе с ним радиста резидентуры карела Рено Хейханена, испытывая к нему недоверие, однако руководство внешней разведки не согласилось с его доводами. Оперативное чутье не подвело Александра Михайловича: Хейханен действительно оказался предателем и выдал американской контрразведке «Марка» (в начале 1960-х годов Хейханен погиб в США под колесами автомобиля).

23 декабря 1953 года были казнены нарком госбезопасности СССР в 1941-1946 гг., министр государственного контроля СССР, начальник личной разведки Сталина, генерал армии Всеволод Николаевич Меркулов; первый зам. министра внутренних дел СССР, генерал-полковник Богдан Захарович Кобулов; бывший зам. начальника ГУКР «СМЕРШ», министр внутренних дел Украинской СССР, генерал-лейтенант Павел Яковлевич Мешик; бывший зам. наркома иностранных дел СССР, посол СССР в Германии, министр внутренних дел Грузинской ССР Владимир Георгиевич Деканозов; начальник 3-го Управления (военная контрразведка) МВД СССР, генерал-полковник Сергей Арсеньевич Гоглидзе; начальник следственной части по особо важным делам НКГБ-МГБ-МВД СССР, генерал-лейтенант Лев Емельянович Влодзимирский, через которого шли практически все дела в отношении партийного, военного и хозяйственного аппарата. Под номером 8 в списке арестованных по делу Берии значился начальник 12-го отдела (террор и диверсии за рубежом) 2-го Главного управления МВД СССР, генерал-лейтенант Павел Анатольевич Судоплатов. Его арестовали в своем кабинете в пятницу 21 августа 1953 года. Он чудом остался жив, симулировав сумасшествие и получив позднее 15 лет. Его заместитель генерал-майор Наум Эйтингон получил 11 лет. А вот их соратник по атомной разведке, первый зам. начальника ГУЛАГ МВД СССР, зам. начальника Контрольной инспекции при МВД СССР, генерал-лейтенант Амаяк Кобулов, друг Александра Короткова, был расстрелян 26 февраля 1955 года. Легендарный начальник ГУКР «СМЕРШ», министр государственной безопасности СССР (1946 – 1951), член Комиссии Политбюро ЦК ВКП(б) по судебным делам, генерал-полковник Виктор Семёнович Абакумов был расстрелян 19 декабря 1954 года. Зам. наркома внутренних дел СССР по пограничным и внутренним войскам, зам. министра внутренних дел СССР по войскам, генерал армии Иван Иванович Масленников застрелился 16 апреля 1954 года в Москве. И это далеко не полный список жертв хрущёвских репрессий, которые далеко не ограничивались руководящим составом органов госбезопасности.

Зато Иван Александрович Серов в марте 1954 года стал первым Председателем вновь образованного Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР, с августа 1955 года – генералом армии. Александр Михайлович Коротков в том же марте 1954 года становится начальником Спецуправления (т.е. Управления «С» – нелегальная разведка) и заместителем начальника ПГУ КГБ при СМ СССР, с 14 января 1956 года – генерал-майором.

Лично знавшие Александра Михайловича ветераны разведки вспоминают, что ему было свойственно нестандартное оперативное мышление и желание избегать привычных штампов в работе. Так, общаясь по долгу службы в основном с начальниками отделов и управлений и их заместителями, Коротков одновременно продолжал дружить и с рядовыми сотрудниками разведки. Вместе с ними он выезжал на рыбалку, за грибами, с семьями ходили в театр. Александра Михайловича всегда интересовало мнение рядовых сотрудников разведки о мерах руководства по совершенствованию ее деятельности. Причем это были именно дружеские отношения, лишенные подобострастия и лести. Коротков не кичился своим генеральским званием, был прост и одновременно требователен в общении с подчиненными.

Вспоминая о своей первой встрече с Александром Михайловичем, замечательная разведчица-нелегал Галина Федорова писала:

«С необыкновенным волнением вошла я в кабинет начальника нелегальной разведки. Из-за большого стола в глубине кабинета энергично поднялся высокий широкоплечий мужчина средних лет и с приветливой улыбкой направился мне навстречу. Обратила внимание на его мужественное, волевое лицо, сильный подбородок, волнистые каштановые волосы. Одет он был в темный костюм безупречного покроя. Пронизывающий взгляд серо-голубых глаз устремлен на меня. Говорил низким, приятным голосом, с доброжелательностью и знанием дела.

Беседа была обстоятельной и очень дружелюбной. На меня произвели большое впечатление его простота в общении, располагающая к откровенности манера вести беседу, юмор. И, как мне показалось, когда бы он захотел, мог расположить к себе любого собеседника».
 
Осенью 1956 года во время уличных боёв в Будапеште генерал Коротков был заместителем руководителя спецгруппы, которую возглавлял Председатель КГБ СССР генерал армии Иван Серов. В одну из ночей друзья на бронетранспортёре пробирались в другую часть города. На улицах — стрельба, идёт бой. Дым от бушевавших вокруг пожаров застилал видимость. Чтобы сориентировать водителя, Коротков выбрался на броню и указывал направление. Генерал Серов был в бронетранспортёре рядом с водителем. Неожиданно они попали под плотный пулемётный огонь. В первые минуты обстрела был убит водитель: пуля попала ему в голову, забрызгав кровью сидевшего рядом Серова. В последние секунды жизни инстинктивным движением водитель вывел машину из-под обстрела. И умер. Не случись этого предсмертного рывка водителя, живыми им бы не выбраться. Осматривая позже машину, они насчитали на броне десятки пулевых отметин. Полы шинели Короткова были простреляны в 12 местах.
В 1957 году генерал Коротков получил назначение на должность уполномоченного КГБ СССР при Министерстве госбезопасности ГДР по координации и связи. Ему было доверено руководство самым большим представительским аппаратом КГБ за рубежом. Александру Михайловичу удалось установить доверительные отношения с руководством МГБ ГДР, в том числе с Эрихом Мильке и Маркусом Вольфом, с которым он познакомился во время войны в Москве. Он способствовал тому, что разведка ГДР стала одной из самых сильных в мире.

Аппарат представительства КГБ традиционно размещался в Карлсхорсте. Западногерманская контрразведка, воспользовавшись закупкой мебели для представительства, пыталась внедрить подслушивающую технику в кабинет Короткова, закамуфлировав ее в люстру. Эта попытка была вовремя пресечена благодаря высокопоставленному источнику советской разведки Хайнцу Фёльфе, занимавшему один из руководящих постов в самой западногерманской контрразведке. В дальнейшем эта закладка использовалась представительством КГБ для дезинформации спецслужб противника.

Генерал Коротков неоднократно встречался с Xайнцем Фёльфе и проводил его инструктажи. Первая их встреча состоялась в Австрии летом 1957 года и проходила в загородном ресторанчике под Веной на территории, отведенной для любителей пикника. Беседа разведчиков продолжалась практически весь световой день. Коротков подробно расспрашивал агента о внутриполитическом положении в Западной Германии, расстановке сил внутри правительства и политических партий страны, влиянии американцев на принятие политических решений, ремилитаризации ФРГ. В своей книге «Мемуары разведчика», вышедшей в 1985 году, Фёльфе, вспоминая Александра Михайловича, писал:

«Я хорошо помню генерала Короткова. Во время наших встреч в Берлине или Вене мы часто вели с ним продолжительные диспуты о внутриполитической обстановке в ФРГ. Его отличный немецкий язык, окрашенный венским диалектом, его элегантная внешность и манеры сразу же вызвали у меня симпатию. Он хорошо ориентировался в различных политических течениях в Федеративной Республике. Не раз мы с ним горячо спорили, когда он выражал свои опасения по поводу возникновения и распространения праворадикальных группировок в ФРГ. Тогда я не разделял его мнения. Очень жаль, что сейчас я уже не могу сказать ему, насколько он был прав».
В июне 1961 года, за два с половиной месяца до сооружения Берлинской стены, Коротков был вызван на совещание в ЦК КПСС в Москву. Накануне совещания состоялась его предварительная беседа с тогдашним председателем КГБ Александром Шелепиным. Бывший комсомольский вожак в беседе с разведчиком не согласился с его оценкой происходящих в Германии событий и пригрозил уволить его из разведки после завершения совещания в ЦК КПСС. Отправляясь на следующий день на Старую площадь, Коротков сказал жене, что, возможно, вернется домой без погон или вовсе не придет, поскольку Шелепин настроен решительно и не терпит возражений.

Снова, как и в далеком 1938 году, Коротков не согласен с решением шефа госбезопасности и настаивает на своей правоте, доказывая, что он не должен быть отстранен, уволен. И совещание соглашается с оценками разведчика. Шелепин от выступления отказывается, видя согласие большинства. Повторение истории? Но…

Желая снять нервный стресс, Коротков прошелся пешком по улицам города, а затем поехал на стадион «Динамо» поиграть в теннис. На корте, нагнувшись за мячом, он почувствовал острую боль в сердце и упал без сознания. Срочно вызванный врач констатировал смерть от разрыва сердца. Замечательному разведчику было тогда немногим более 50 лет.

В тот же день Александр Михайлович Коротков скончался. По официальной версии, это произошло от разрыва аорты на теннисном корте «Динамо» во время игры с Иваном Александровичем Серовым, к тому времени начальником ГРУ Генерального штаба Вооружённых сил СССР. 

Однако вопросы остались. Мог ли человек после столь ответственного напряженного совещания, где вновь решалась его судьба, отправиться играть в теннис? И могла ли при этом у тренированного спортсмена разорваться аорта?

В феврале 1963 года Иван Серов был снят с должности начальника ГРУ, разжалован в генерал-майоры и лишён звания Героя Советского Союза. В апреле 1965 года «за нарушения социалистической законности и использование служебного положения в личных целях» исключён из партии и уволен в отставку.

Хрущёв был снят со всех партийных и государственных постов в 1964 и умер в 1971 году.

За большие заслуги в деле обеспечения государственной безопасности генерал-майор Коротков был награжден орденом Ленина, шестью (!) орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны I степени, двумя орденами Красной Звезды, многими медалями, а также нагрудным знаком «Почетный сотрудник госбезопасности». Его труд был отмечен высокими наградами ряда зарубежных государств.
В отличие от младшего брата Павел Михайлович Коротков не поднялся выше воинского звания полковника, но в спорте этот высокообразованный и авторитетный человек больше десятка лет тоже занимал генеральские должности. Один из первых тренеров по хоккею с шайбой в нашей стране, он в 1948 году вместе с Чернышёвым, Тарасовым, Егоровым и Игумновым входил в состав тренерского совета, готовившего нашу сборную к первым международным матчам с чехословацкой командой ЛТЦ. Коротков возглавлял Всесоюзную секцию хоккея с шайбой в годы победного дебюта сборной СССР на ЧМ-54 и ОИ-56. В 1954—1959 годах избирался членом исполкома Международной лиги хоккея на льду (ЛИХГ).
По завершении спортивной деятельности Павел Михайлович преподавал в Военно-воздушной академии имени Жуковского. Он на 22 года пережил младшего брата. Во время похорон Александра Михайловича на Новодевичьем кладбище сквозь слёзы увидел на алых подушечках (а до этого и не знал), сколько же у брата высших наград, начиная с ордена Ленина. Одних только орденов боевого Красного Знамени было шесть — такой оценки игра «в поле» не заслужена больше ни одним человеком. В это, казалось бы, сугубо футбольное понятие жизнь братьев Коротковых вложила совершенно разный смысл.

В 2005 году в серии ЖЗЛ вышла книга Теодора Гладкова. Фото взяты из книги. Кто хочет прочесть полностью, может пройти вот сюда: https://audio-books.club/book.php?book=%D0%A1%D0%BC%D0%B5%D1%80%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D1%8B%D0%B9+%D0%BB%D0%B0%D0%B1%D0%B8%D1%80%D0%B8%D0%BD%D1%82&ID=8697
 

Картина дня

наверх